Естественно, они познакомились. Офицеры, узнав, что инженер приехал с золотых приисков, решили помочь ему устроиться в Москве. И помогли. Сделали ему номер в гостинице «Гранд-Отель».
О такой удаче Мухачев и мечтать не мог. Он жил в самом центре, из окна его номера были видны кремлевские башни.
Он, конечно, пригласил новых друзей поужинать. И, вернувшись из института, пошел с ними в гостиничный ресторан, поразивший его роскошью. Потом они пошли в 36-й номер к новым друзьям, где выпивали и играли в карты.
Офицеры отыгрались и даже немного растрясли своего нового приятеля.
Странно, но почему-то Мухачеву вдруг захотелось спать, и он прилег прямо на диване в одной из комнат. А молодые офицеры проверили карманы нового друга, обнаружили аккредитивы на крупную сумму, осмотрели его номер и нашли в чемодане пятьдесят тысяч наличными.
Утром инженер отправился на работу, а вечером новые друзья повезли его в гости к хорошим людям. Они приехали на Сретенку, там, в роскошной квартире, гуляла целая компания модных молодых людей и очаровательных дам.
Выпили много и сели играть. Дважды офицеры возили инженера в гостиницу, где он брал деньги из чемодана. Пятьдесят тысяч рублей, которые дали ему коллеги из Магадана на всевозможные покупки, были оставлены в квартире на Сретенке.
И опять они играли. А потом под конвоем двух офицеров его повезли в сберкассу, снимать с именных аккредитивов последние деньги.
Он уже отрезвел и понял, с кем имеет дело. Но проиграть доверенные тебе на далекой Колыме деньги считалось равносильным воровству, и такому человеку не было места в краю сурового мужского нрава. Вот и решил Мухачев сесть в тюрьму. Все равно дальше Колымы не пошлют.
Безусловно, бравые офицеры скрылись, как только подъехала милиция.
Узнав, что на Сретенке функционирует катран, в МУРе очень удивились. Никаких данных на эту «малину» у них не было. Специалист по шулерам Семен Альтшуллер заверил начальника, что слышит об этом впервые.
Тем же вечером провели операцию. Задержали десять человек, в том числе и двух офицеров, изъяли огромную сумму денег.
А ночью Кошелева и Парфентьева вызвали в МГБ. На них матерно орал замминистра Богдан Кобулов за то, что они сунулись не в свое дело. Закончив орать, он поинтересовался, как они вычислили квартиру на Сретенке.
Когда рассказ дошел до ограбления сберкассы, Кобулов хохотал так, что у него отлетел крючок на воротнике кителя.
— Всех задержанных немедленно отпустить. Офицеров под конвоем ко мне. О квартире — забыть. А Мухачеву этому верните деньги.
Недаром говорят, что жадность фраера сгубила. Два ловких агента МГБ, жившие в «Гранд-Отеле» под видом блестящих офицеров, работали и на хозяев с Лубянки, и немножечко на себя. Такого в спецслужбах не прощают.
А Иван Васильевич Парфентьев рассказывал мне, что еще долго ждал неприятностей от всесильного Кобулова. Но, слава богу, пронесло.
Я надолго уехал из Москвы, а когда вернулся, вместо «Гранд-Отеля» были строительные леса.
Города моей молодости больше нет. Уютного, зеленого, гостеприимного. На его месте строят другой, в котором, по замыслу, будут жить только богатые новорусские.
А мы, видимо, останемся в том времени, потому что в этом для многих москвичей не найдется места. Как старому «Гранд-Отелю».
ПОСЛЕДНЯЯ СТАВКА
А этот дом стоит по сей день. Сколько его родственников, стоявших в районе Чистопрудного бульвара, развалили клин-бабой. А он остался. Когда-то рядом с ним трамвай «А» делал разворот и уходил обратно вдоль бульваров…
Дом этот старинный, с аркой, а к квартирам ведут скрипучие провинциальные лестницы. Здесь жил широко известный в узких кругах столицы Валька Грек. Почему ему дали такую кличку, было непонятно. Никаких ассоциаций ни с современными, ни с древними эллинами он не вызывал. Фамилию имел Ларионов, был блондином. Но сколько я его помню, Грек все время бормотал считалочку:
Вероятно, из-за этой присказки он стал носить свою громкую кликуху.
Когда-то в этой квартире жила огромная семья трамвайщиков Ларионовых. Но ледяной ветер социалистических преобразований, война и непомерный труд унесли его родных.
Валька остался один в трехкомнатной квартире, и ему пришла в голову счастливая мысль сделать «мельницу» — так в те годы назывался катран. В квартире номер 3 собирались центровые «шпилевые», играли иногда по мелочи, а иногда и по-крупному.