- Это все из-за злобы жреца... Тотрасмека, верховного жреца Ханумана, который захотел меня... собака!
- Не нужно проклинать его за это, - усмехнулся Конан. - У старой гиены вкус лучше, чем я думал.
Она проигнорировала незатейливый комплимент и быстро восстановила свое самообладание.
- Мой любовник... молодой туранский солдат. Чтобы навредить мне, Тотрасмек дал ему наркотик, от которого тот сошел с ума. Сегодня ночью он выхватил меч и отправился ко мне, чтобы убить меня в своем безумии, но я сбежала от него на улицу. Негры схватили меня и понесли меня сюда... Что это было?
Конан уже не стоял на месте. Бесшумный как тень он повел ее за собой за ближайшую хижину, под укрытие беспорядочно разбросанных пальм. Они стояли в напряженно застыв, когда низкий шепот, который они оба услышали, становился все громче и наконец стали различимы голоса. По дороге в направлении из города шла группа из девяти или десяти негров. Девушка схватила Конана за руку и он почувствовал трепет ее гибкого тела.
Сейчас они могли разобрать гортанные слова черных людей.
- Наши братья уже собрались у ямы, - сказал один. - Нам не повезло. Надеюсь, у них останется кое-что и для нас.
- Арам обещал нам человека, - проговорил другой и Конан мысленно пообещал кое-что Араму.
- Арам держит свое слово, - добавил еще один. - Мы получили много людей из его таверны. Но мы хорошо платим. Я сам дал ему десять тюков шелка, которые украл у своего хозяина. Это был хороший шелк, клянусь Сетом!
Негры прошли мимо, босые неуклюжие ноги шлепали по пыли и наконец их голоса замерли вдали на дороге.
- Нам повезло, что те тела лежат за хижинами, - прошептал Конан. Если они заглянут в комнату-ловушку Арама, они найдут там не того, кого ищут. Давай уберемся отсюда.
- Да, давай поспешим! - попросила девушка, снова чуть не переходя в истерику. - Мой любовник бродит где-то по улицам один. Негры могут поймать его.
- Черт бы побрал все это! - рявкнул Конан, когда они отправились к городу параллельно дороге, но держась от нее на расстоянии и скрываясь за хижинами и разбросанными деревьями. - Почему горожане не избавятся от этих черных собак?
- Они ценные рабы, - прошептала девушка. - Их здесь очень много и они могут взбунтоваться, если их лишат плоти, которой они желают. Жители Замбулы знают, что рабы рыщут по ночам на улицах и остаются за закрытыми дверями, если не считать таких непредвиденных событий, которые например случились со мной. Они охотятся за всеми, но как правило им попадаются только чужестранцы. А людей Замбулы мало волнует судьба людей, проезжающих через их город. Такие люди, как Арам Бакш, продают чужестранцев неграм. Он не посмел делать такое с горожанами.
Конан плюнул с омерзением и вывел свою спутницу на дорогу, которая уже перешла в улицу. По ее бокам стояли тихие неосвещенные дома. Пробираться в тени было не в его натуре.
- Куда мы теперь пойдем? - спросил он. Девушка казалось не замечала руки, обнявшей ее за талию.
- В мой дом, чтобы поднять слуг, - ответила она. - Чтобы отправить их на поиски моего любовника. Я не хочу, чтобы город... жрец... любой... никто не должен узнать о его безумстве. Он... он молодой офицер с обещающим будущим. Возможно, мы сможем избавить его от безумства, если только отыщем.
- Если мы найдем его? - проворчал Конан. - Почему ты решила, что я собираюсь рыскать по улицам в поисках лунатика?
Она бросила быстрый взгляд на его лицо и должным образом оценила блеск его голубых глаз. Любая женщина на ее месте поняла бы, что он пойдет за ней куда угодно... по крайней мере в течении некоторого времени. Но, будучи женщиной, она утаила знание этого факта.
- Пожалуйста, - начала она с жалобными нотками в голосе, - у меня больше нет никого, к кому я могла бы обратиться за помощью... Ты такой...
- Ну ладно! - проворчал он. - Хорошо! Как зовут этого молодого мерзавца?
- Зачем... Алафдал. А я Забиби, танцовщица. Я часто танцевала перед сатрапом, Джунгиром Ханом, и его возлюбленной Нафертари, и перед всеми лордами и придворными дамами в Замбуле. Тотрасмек захотел меня и из-за того, что я ему отказала, он сделал меня невольным орудием его ненависти к Алафдалу. Я попросила у Тотрасмека любовное зелье, не подозревая о глубине его ненависти и коварства. Он дал мне снадобье, которое нужно было подсыпать в вино моего любовника, и поклялся, что когда Алафдал выпьет его, он станет любить меня еще безумней, чем раньше, и будет выполнять любое мое желание. Я тайком подсыпала снадобье в вино любовника. Но выпив его, мой любовник обезумел и случилось то, о чем я тебе рассказывала. Проклятый Тотрасмек, мерзкая змея... у-ууу!
Она конвульсивно схватила Конана за руку и они резко остановились. Они находились в районе магазинов и лотков, пустых и неосвещенных в этот поздний час. Те тянулись вдоль аллеи, а у ее входа неподвижно и молча стоял мужчина. Он склонил свою голову, но Конан уловил причудливый блеск его мрачных глаз, которые не мигая смотрели на них. По спине Конана побежали мурашки, но не от меча в руке человека, а от жуткого сочетания его позы и молчания. Они говорили о безумстве. Конан оттолкнул девушку в сторону и взялся за меч.
- Не убивай его! - стала она умолять его. - Ради Сета, не убивай его! Ты сильный - обезоружь его!
- Посмотрим, - пробормотал он, схватив меч правой рукой и сжав левую в молотообразный кулак.
Конан сделал осторожный шаг в сторону аллеи... и с ужасным стонущим смехом туранец бросился на него. Когда он приблизился, то занес свой меч, встав на цыпочки, и вложил всю мощь своего тела в удар. Вспыхнули голубые искры, когда Конан отразил полет лезвия, и в следующее мгновение безумец бесчувственно растянулся в пыли от громового удара левого кулака Конана.
Девушка помчалась вперед.
- О, он не... он не...
Конан быстро склонился, повернув мужчину на бок и пробежал пальцами по его телу.
- Он не сильно ранен, - проворчал он. - Из носа сочится кровь, но это случается с каждым, кто получает хорошую затрещину по челюсти. Через некоторое время он придет в себя и возможно у него будет все в порядке с мозгами. Но все-таки я свяжу его руки поясом для меча. Куда мне теперь его нести?
- Подожди! - Забиби приникла к бесчувственной фигуре, схватив связанные руки, и жадно их изучала. Затем тряхнула своей головой, словно в чем то разочаровалась, и поднялась. Она приблизилась к гиганту киммерийцу и положила свои стройные руки ему на грудь. Ее темные глаза, похожие при свете звезд на драгоценные камни, посмотрели на него.
- Ты мужчина! Помоги мне! Тотрасмек должен умереть! Убей его для меня!
- И засунуть свою шею в туранскую петлю? - проворчал он.
- Нет! - Стройные руки, сильные как податливая сталь, обвились вокруг его мускулистой шеи. Ее упругое тело затрепетало рядом с ним. - Гирканцы не любят Тотрасмека. Жрецы Сета боятся его. Это ублюдок, который правит людьми, используя их пугливость и суеверие. Я служу Сету, туранцы поклоняются Эрлику, а Тотрасмек приносит жертвы проклятому Хануману. Туранские лорды боятся его черного искусства и его власти над смешанным населением, и они ненавидят его. Даже Джунгир Хан и его возлюбленная Нафертари боятся и ненавидят его. Если его убьют ночью в часовне, то убийцу не станут искать чересчур усердно.
- А как насчет его магии? - спросил Конан.
- Ты человек, который привык сражаться. Рисковать своей жизнью - это часть твоей профессии.
- За цену, - согласился он.
- Будет цена! - она вздохнула, поднявшись на цыпочки, и посмотрела ему в глаза.
Близость ее вибрирующего тела зажгла огонь в его венах. До его мозгов доходил аромат ее тела. Но когда его руки сомкнулись вокруг ее гибкой фигуры, она легко увернулась со словами:
- Подожди. Сначала сослужи мне эту службу.