Убедившись, что я не рассмеюсь, иль Кан нахмурился и чуть закивал. Поверил. Дурачье! А не надо меня охмурять, чтобы добиваться целей! Дурацкий боевой маг.
— Потом, конечно, будет не легче, — продолжала заливать я, — затем придется ходить по стеклу, раскаленным углям и сидеть на иголках, словно на перине.
Тут иль Кан снова заподозрил меня во вранье, но я продолжала кивать в подтверждение с серьезным лицом того, кто прошел через все это. Сомневался, не верил, но принимал то, что я говорила. А что ему еще оставалось? Других источников информации у него нет.
— И как же ты со всем этим справилась? — Уточнил иль Кан.
— Тут уж действительно тебе придется туго, — заметила, — только ведьмы могут справиться с подобными испытаниями без последствий.
В этот момент самолюбие иль Кана дало о себе знать. Он самодовольно ухмыльнулся и сложил руки перед собой.
— С этим проблем не возникнет, — заверил, естественно, он.
— Вот и посмотрим, — похлопала его по плечу я, а потом как бы случайно создала портал из теней и ушла им в свою комнату.
Тоже мне, мистер Вселенная. А я еще та дура! Развесила уши! Каждый преследует свои цели. Впрочем, хорошо, что я взяла себя в руки раньше. Хотя — все равно обидно. Но — ничего не поделаешь. Повелась — теперь уже поздно «отматывать пленку». Жизнь — не фильм.
Резонанс, не резонанс у меня с этим иль Каном, но, похоже, он все же односторонен.
Глава третья
Несмотря на то, что я явно буксовала из-за всяких неожиданных домыслов и чувств, я все-таки изготовила амулет и мы с Чернышем проинспектировали магию, которой была запечатана комната моей бабушки. Выяснилось сразу несколько серьезных и немаловажных обстоятельств.
Первое: это точно было ведьмовство, но какое именно, понять было сложно. Одно было ясно — Черныш, как и мой амулет впрочем, был уверен, что заколдовала дверь именно моя бабушка. И это, конечно, вообще ничего не проясняет.
Почему она это сделала? Что именно случилось и почему ни у кого здесь нет единой версии, что действительно с ней произошло?
Второе: разведьмовыванию данная магия явно не подлежала. И тут-то мы с Чернышом подключились к высшему разуму и понеслась серия важных догадок.
— Слушай, Черныш, ведь конверт был спрятан тобой…
— …открыть его можешь только ты, — продолжал мою мысль фамильяр.
— Может ли ключ от двери находиться в конверте?
Да, это, конечно, великолепная дедукция, Шерлок. Но есть одно маленькое, совсем незначительное «но»: это вот совсем не помогает в открывании что комнаты, что конверта.
Сдаваться не стала. У меня было еще парочка дней в запасе до начала занятий, и я решила изготовить амулет, нейтрализующий магию и на конверте, и на двери. Первое не прошло еще в прошлом году, но я решила так: я же тут подросла, стала умнее и более подкованной в ведьмовстве, следовательно — чего сидеть? Надо пытаться!
Но, к моему великому сожалению, какие бы комбинации я не создавала, какие бы попытки не предпринимала, ничего из этого хорошего не выходило. Сначала я еще решила, что, возможно, просто амулет не сработал. Но после того, как я прошлась по одному коридору и за мной следом образовался страшный бардак, сомнений быть не могло.
— Полуночная уборка — магический ритуал. Ты его развеяла своим амулетом, — объяснил странную вереницу неожиданностей, тянущуюся за мной следом, мой фамильяр.
То есть амулет был мощным, не я дура, заклинание моей бабушки слишком сильно. Но почему? Зачем оставлять подсказки, которые невозможно прочесть? Я понимала, что здесь есть какой-то скрытый и очень важный смысл. В первую очередь — если я могу открыть конверт и дверь в ее комнату, зелень болотная, то и любой может. Судя по всему, моя бабушка бы этого не хотела. Логика? Железная!
Но мне, к сожалению, это ничем не помогало. Что же делать?
В конечном итоге я решила поговорить об этом с Ректором и успела перехватить его буквально за пять минут до того, как он отбыл. Удивление на его лице было неподдельным, когда я появилась у его двери и начала в нее колотить. Та по-прежнему включала в себя множество различных магических механизмов, которые только Броня мог разгадать.
Ректор открыл. Я рассказала ему обо всем, кроме конверта (все-таки о комнате знают все, а вот конверт мне оставили лично), о своих подозрениях и заставила Ректора задуматься. Потом он сказал: «ви Трине надо поставить тебе хорошую оценку за сообразительность», я воспарила в своих мыслях, и мы двинулись к комнате бабушки.