— Твою мать, Алек!
Он просмотрел на Илара, все еще сидевшего в воде там, где упал. Вода струилась по его лицу вместе с кровью. Илар выглядел таким побитым, несчастным, беспомощным. Жалким.
Серегил с трудом поднялся на ноги.
— Ударь меня ещё раз. Посильнее.
— Что?
— Пожалуйста, тали. Еще раз.
Алек снова удивленно глянул на него, потом размахнулся и, преодолевая сопротивление, шлепнул его по щеке.
Илар, пошатываясь, поднялся, глянул на них как на двух сумасшедших и старательно обошел их стороной, направившись к своей одежде.
— Я не хотел ничего дурного, Алек, — дрожа, пробормотал он.
— Чёрта с два! Ты с самого начала подбивал к нему клинья.
Алек осуждающе глянул на Серегила.
— И ты позволил ему?
С таким же успехом Алек мог ещё раз ударить его. Серегил рывком натянул на себя камзол и взлетел на холм к их стоянке, даже не утруждая себя ответом. Он не знал, на кого ему больше злиться. Наверное, на самого себя.
Алек приставил меч к горлу Илара.
— Сначала я — там, в доме, а теперь значит вот это? Когда ты оставишь его в покое, черт тебя подери?!
— Пожалуйста, не надо! Ты же обещал, — взмолился Илар, и ноги его подкосились.
— Не искушай меня, — Алек, почувствовав отвращение, вложил свой меч в ножны. — Ты надел на него рабский ошейник, но он всё равно спас тебя. Зачем же теперь ты вредишь ему?
Илар обхватил свои колени, подтянув их к груди, и слегка покачиваясь взад и вперед, расстроено прошептал:
— Я не всегда был таким. Все эти годы, переходя от одного хозяина к другому… Да разве ты сможешь понять, и он тоже! Я так долго был этим "Кениром".
— Так это не Ихакобин так назвал тебя?
— Конечно, нет. Когда работорговцы спросили, как моё имя, я сказал первое пришедшее мне в голову, только бы не навлечь на свой клан ещё больше позора, чем я уже сделал.
Как ни противно было признать, Алек почувствовал, что верит Илару, уж больно было похоже на правду.
— Ну и как же ты впервые очутился в рабстве?
— Тогда давно, когда я не справился с заданием Улана-и-Сатхила, тот, чтобы быть уверенным, что правда о его роли в этом деле не всплывет наружу, отдал приказ, чтобы меня поймали и продали в рабство.
Алек фыркнул:
— И это потому, что ауренфейе так не любят убивать друг друга?
— Смейся, твоё право. Он же не мог взять и просто так объявить тетсаг мне и моему клану. И рисковать он тоже не мог. Хаманцы сразу же предъявили бы свои права, скажи я хоть слово. Если бы ему пришлось убить меня, это было бы обычным убийством и вовлекло бы во вражду с моим кланом и нашими союзниками.
Теперь Илара трясло ещё сильнее:
— Кроме того, это наказание куда как хуже, не так ли?
— И ты решил в ответ наказать Серегила?
— Когда я несколько лет назад подслушал, как один из гостей илбана говорил о тебе и о Серегиле, что-то такое произошло… — он запнулся, неподвижным взглядом уставившись на свои грязные ноги. — Какая-то часть меня, словно бы, ожила. Я хотел мести. Я не мог думать ни о чем другом. К тому же илбан доверял мне настолько, что позволил заняться этим, едва услышав о твоей смешанной крови.
Он собрался с духом и поднял глаза:
— Серегил был прав, когда говорил, что всё случившееся с вами, моих рук дело, однако, он тоже несет часть ответственности.
— Не начинай этого снова. Я не верю тебе и мне без разницы.
Илар медленно поднялся и накинул сброшенный плащ.
— Так что же мешает тебе убить меня теперь же?
"Я сам не дал Серегилу сделать этого, а теперь он мешает сделать это мне", — обреченно подумал Алек.
Илар прижал руку к сердцу и отвесил ему легкий поклон.
— Какова бы ни была причина, я благодарю тебя. Если бы ты только знал, каково это, снова встретиться с ним…. Но я постараюсь держаться от него подальше, клянусь!
— Это будет лучше для тебя же.
Серегил нашел Себранна сидящим на корточках в пятнистой тени сучковатого дерева. Он сидел спиной к Серегилу, но обернулся, едва заслышав его шаги, и длинные серебристые волосы всколыхнулись вокруг его плеч. Серегил отчаялся то и дело отстригать их ему. К тому же, было слишком чудно наблюдать, как они каждый раз отрастали снова. Отвлекшись на его волосы, Серегил не сразу заметил, что у Себранна в руках чашка. Рекаро встал и протянул её ему. Огромный синий лотос заполнил всю чашу.
— Зачем это?
Себранн указал на пораненное лицо Серегила.
— Ах, это? Да…
В предплечье Себранна была глубокая рана. Его странная бледная кровь всё ещё вытекала из неё, а темные пятна в пыли вели к развязанному узлу с вещами, возле которого валялся нож.
— Как ты узнал? — прошептал Серегил. — И что ты с собой сотворил? Я вовсе не нуждаюсь в этом.
Он выхватил влажный цветок из чашки и приложил его к ране Себранна. Цветок испарился, как струйка тумана сквозь пальцы, но глубокая рана осталась открытой и по-прежнему кровоточила.
— Ты не можешь лечить сам себя?
Руки Серегила были теперь все перепачканы этой чудной кровью. Она была прохладной и скользкой, и было несколько мерзко ощущать её на своей коже, но он не мог удержаться от жалости к рекаро. И что за жизнь ожидала Себранна, если он вот такой?
Рекаро шатаясь, вернулся к упавшей чашке, наверное решив сделать ещё цветок заживления для Серегила, но закачался и упал прежде, чем успел сделать это.
— Алек, скорее сюда! — закричал Серегил, позабыв про всякую осторожность. Подойдя к Себранну, он попытался перевязать рану лоскутом, который достал из узла. Себранн обмяк и скатился набок, прикрыв глаза.
— Что такое? — спросил Алек, примчавшийся к нему сквозь деревья и выхватив меч.
Серегил поднял на руки небольшое тельце.
— Он порезал себя. Думаю, ему нужен ты.
Алек опустился на колени и осмотрел рану.
— Он сам сделал это?
— Алек, я бы не стал…
Алек остановил его кроткой улыбкой:
— Я знаю. Я просто не думал, что он мог… впрочем, не важно. Дай мне этот нож, поскорее.
Алек глубоко надрезал свой палец и сделал так, чтобы кровь потекла в раскрытые губы Себранна. Долгое время ничего не происходило. Красная кровь вытекала из безвольного рта и струилась по бледному подбородку, который теперь выглядел еще белее, чем обычно. Но потом белесые ресницы затрепетали, показался кончик серого языка, как у котенка, и слизнул кровь.
— Смотри на его руку, — сказал Серегилу Алек.
На глазах изумленного Серегила кожа начала затягиваться, слипаясь в тонкий белый шрам, подобный тем, что были на пальцах Себранна и на его запястье. Теперь глаза рекаро были открыты, и он сильнее присосался к пальцу Алека.
— Может, дать ему побольше? Он упал в обморок, или типа того, потеряв совсем немного крови.
— Мы же не знаем, сколько для него много или мало, — Алек покачивал голову Себранна, уложив его себе на руку. — Бедняжка. Может, я морил его голодом.
На сей раз Алек позволил Себранну напиться вдоволь. Он всегда чувствовал странное напряжение внутри себя, когда кормил его, но сейчас это проявилось гораздо сильнее, вроде того, как тогда, когда Ихакобин заставил его кормить первого рекаро после одного из своих самых жестоких экспериментов. К тому времени, когда Серегил потянулся и отобрал руку Алека, он и сам ощутиль дрожь слабости.
— Довольно, тали. Ты уже весь бледный.
— У меня слегка кружится голова, — признался Алек. — Однако ты только глянь!
Впервые, лицо рекаро и основания его ногтей окрасились в слабый розовый оттенок. Его глаза теперь тоже отливали более темным серебром и были почти стального цвета.
Серегил взял Алека за подбородок и пригляделся к нему.
— Ты тоже немного изменился. Больше похож на себя прежнего.
— Кажется, он высасывает из меня кровь хазадриелфейе, — прошептал Алек, обхватив себя руками и дрожа всё сильнее.
Серегил принес мехи с водой и дал Алеку напиться, затем уселся позади него, притянув Алека к своей груди и согревая своим теплом. Себранн вскарабкался Алеку на колени и тоже обхватил его.
Алек прижал рекаро к себе.