Голубев умолк и принялся о чем-то напряженно думать.
– Кроме письма они кое-что сказали мне и устно. – Секретарь решился наконец потревожить Голубева.
– Вот как? – Голубев, расхаживающий по кабинету, остановился. – И что же именно?
– Потребовали, чтобы я им позволил участвовать в праздновании Дня Победы, – усмехнулся Сергей Сергеевич. – В качестве полноправных воинов-ветеранов. Наряду с бывшими красноармейцами и партизанами. Дали мне день на размышление. Сказали, что завтра придут за ответом. Если же я им ничего такого не позволю, угрожают акциями неповиновения. Говорят, что их руки не разучились еще держать оружие.
– Даже так? – прищурился Голубев. – Угу… Что ж, это кое-что объясняет… Кое-какие моменты теперь мне понятны…
– Тебе, может, и понятны, а вот мне – ни чуточки, – поморщился секретарь. – Так что объяснил бы… Конечно, если это не государственная тайна. Но и кое-какие государственные тайны я, как первый секретарь, также имею право знать.
– Да какие там государственные тайны! – Голубев в расстройстве чувств махнул рукой. – Никаких тайн! Хотя, конечно, смотря с какой стороны ко всей этой бодяге подходить… А бодяга, между прочим, заварилась знатная…
Голубев взял стул и уселся на нем верхом.
– Вот смотри, что у нас получается! – сказал он. – Живут, значит, в нашем городе старички-разбойнички. Бывшие разбойнички, если называть вещи исключительно своими именами. Живут, значит, и не тужат. И никак себя не проявляют. И вдруг – нате вам! Делегация с письмом, а в письме – требования! И притом – какие требования! Свет еще не слыхивал о таких требованиях! Причем эти самые старички распрекрасно должны понимать, что ничего из их требований выполнено быть не может. Ведь не может же?
– Разумеется, – подтвердил Сергей Сергеевич.
– Ну вот… А они, эти старички, все равно состряпали вот это письмишко и приволокли его к тебе. То есть в горком партии, в высшую городскую инстанцию. Да еще накануне Дня Победы. Ну? А отсюда – вопрос. Это очень актуальный и логичный вопрос, он просто напрашивается, просто-таки вертится на языке! Спрашивается: для чего старичкам понадобился такой жест? Что они хотели этим добиться? Может, навлечь неприятности на свои стариковские головы? Опять же – зачем? Им что же, тоскливо живется без неприятностей? Вот что ты как первый секретарь мне на это скажешь?
– Ничего не скажу, – буркнул Сергей Сергеевич. – Сам задаюсь такими же вопросами.
– А-а-а! Значит, ты ничего не скажешь! А вот я скажу! И вот что я скажу! Не иначе, как наших милых старичков заставили это сделать! Уговорили! Убедили! Может, подкупили! Или, как в кино, припомнили им какие-то их старые грешки, о которых ни ты, ни я не знаем. В первую очередь, конечно же, я… Вот видишь, как оно получается? Ловко получается, ведь правда? А иначе для чего им все это понадобилось? Одним словом – убедили старичков, и все тут!
– И кто же их убедил? – задал первый секретарь вопрос.
– Пока не знаю, – вздохнул Голубев. – Но думаю, что так оно и есть.
– И что же ты собираешься предпринять?
– И этого я пока не знаю. – Голубев встал и в сердцах пнул стул.
– Завтра ко мне явится делегация за ответом, – сказал Сергей Сергеевич. – И что мне сказать старичкам?
– А ничего им не говори! – решительно махнул рукой Голубев. – Скажу я. Все, что надо, то и скажу. Я-то знаю, что им сказать! Да вот только толку от этого, думаю, будет немного, потому что несамостоятельные они личности. Не по своей воле затеяли эту карусель. Чувствую: стоит кто-то за их спиной!
– А может, их всех арестовать? – спросил Сергей Сергеевич. – И допросить. Неужто они не расскажут?
– Ну да, арестовать… – скептически усмехнулся начальник отдела КГБ. – А вот этого делать как раз и не надо. Ни в коем случае!
– Это почему же?
– Да потому, что они-то, я так полагаю, как раз этого и ждут! Имею в виду тех, кто притаился за спинами старичков. Вообрази, какой поднимется гвалт, когда мы их арестуем! Вот, дескать, как в Советском Союзе угнетают инакомыслящих, вот как здесь обстоят дела с правами человека! Борцов с фашизмом, ветеранов бросают за решетку! Что с того, что они ни дня не состояли ни в Красной армии, ни в партизанах, и даже наоборот – стреляли и в красноармейцев, и в партизан? Все равно они ветераны и победители фашизма! Нынче переоценка ценностей! Пересмотр истории! Ее ревизия! И если мы этих старичков арестуем, то таким образом сыграем на руку всем этим крикунам. Сказать тебе, что это за крикуны, или ты догадаешься сам?