Действительно, спустя полчаса после прибытия в Каменку Саня уже знал, что гости Остапа Луцика никуда не уехали. И даже, вроде, в ближайшее время не собираются уезжать. А узнав, тотчас же помчался в «Ягодку» – звонить начальнику отдела КГБ.
– Птички не улетели! – торопливо сообщил Саня по телефону. – На месте птички! И, сдается, пока не собираются улетать! Вот…
– Благодарю, – сказал Голубев.
– И что мне делать теперь? – спросил Саня.
– А ничего, – ответил Голубев. – Занимайся своими делами.
– Но… – попытался возразить Саня.
– Никаких «но»! – строго произнес Голубев. – Младший лейтенант Киняйкин, вы поняли мой приказ?
– Так точно, – ответил Саня.
– Вот и выполняйте. Повторяю: никакой самодеятельности!
И в трубке зазвучали короткие гудки.
– О каких это птичках ты говорил, Саня? Уж не о девушках ли? – игриво спросила у участкового продавщица Женька Кузьмичева. За какой-то надобностью она зашла в подсобку, откуда звонил Саня, и краем уха услышала его разговор по телефону.
Саня знал Женьку с самого раннего детства, более того, она была его одноклассницей, поэтому он с ней не церемонился.
– Не твое дело! – огрызнулся он. – Ступай себе!
– А все-таки?
– Вот как прижучу тебя за нарушение законодательства, так будешь у меня знать! – пригрозил Саня.
– Это за что же?
– Сама знаешь! За то, что регулярно обвешиваешь покупателей! Вместо килограмма взвешиваешь им девятьсот граммов!
– А ты что, поймал меня за руку?
– А мне и ловить не нужно, потому что я и без того знаю!
Женька обиженно фыркнула и отошла. А Саня задумался.
Конечно, не о Женьке – сдалась ему эта Женька! Он задумался о гораздо более серьезных предметах. А если точнее, то об Остапе Луцике и о его подозрительных гостях.
Оно конечно, никаких самостоятельных оперативных действий Саня в отношении Луцика и его гостей предпринимать не станет. Дисциплина есть дисциплина. Но вместе с тем Каменка – это его участок, и он отвечает за все, что здесь творится или, допустим, может случиться завтра или послезавтра. Даже если, допустим, в Каменке основались какие-нибудь шпионы, то и в этом случае такое дело мимо Сани никак пройти не может.
А потому не случится ничего особенного, если он проявит инициативу и понаблюдает за Остапом Луциком и его гостями. Осторожно, издалека, так, чтобы никто из них не обратил на Саню никакого внимания. Дисциплину он при этом соблюдет и приказа не нарушит. Издалека – это не то, что вблизи. Издалека – это совсем другое дело. И уж если Саня обнаружит или хотя бы заподозрит что-нибудь этакое, он сразу же позвонит начальнику КГБ, телефончик-то он теперь знает.
В это же самое время начальник Углеградского отдела КГБ Иван Кириллович Голубев также пребывал в размышлениях. Конечно, это были не такие сумбурные и легкомысленные размышления, как, скажем, у того же Сани Киняйкина. Нет, это были глубокие и дельные размышления опытного человека и профессионала своего дела.
Голубев размышлял о том самом письме. И об Остапе Луцике. И еще – об его таинственных гостях. И по всему выходило, что письмо, Остап Луцик и его гости – все это каким-то образом взаимосвязано, все это вытекает одно из другого. Из всего этого просто-таки сама собою вырисовывается вполне отчетливая картина. Потому что все случилось почти одномоментно. Вот к Остапу Луцику прибыли неожиданные гости. Сто лет у Остапа не было никаких гостей, потому что он мрачный и негостеприимный человек. И вдруг – гости. Целых четыре человека. Значит, двое – его двоюродные братья, и еще двое – их сыновья. Допустим… Непонятно одно: откуда они вдруг возникли? И для чего они возникли? Главное дело – сто лет от них не было ни слуху ни духу, а тут вот они – будто из-под земли выросли. Ну разве это не наталкивает на размышления? Наталкивает. Разве это не интересно? Еще как интересно.
А дальше – еще интереснее. Вот как только эти гости образовались, так почти сразу же образовалась сомнительная бандеровская делегация с таким же сомнительным письмом. Главное дело – ни о чем таком в Углеграде никогда и слыхом никто не слыхивал, никто даже вообразить не мог, что такое двусмысленное дело может случиться, а тут – пожалуйста. Как только у Остапа Луцика появились гости, так тут же возникла и делегация. И притом возглавил ее именно Остап Луцик, а не кто-то другой. Да, при нем были и другие старики, но главным в этом деле был именно Остап. Вот, его подпись стоит под письмом на первом месте. Значит, он и есть главный – тут уж сомневаться не приходится.
И вот, кстати, о прочих стариках. Уж не те ли это старики, которых Остап Луцик приглашал к себе в гости и которые засиделись у него допоздна вместе с новоявленными двоюродными братьями и их сыновьями? По всему выходит, что именно они и есть. Других-то откуда бы Остап взял? Чтобы найти других, на это понадобилось бы время, а его-то, времени, как раз и было в обрез. Потому что все происходило почти мгновенно. Вот тебе – гости к Остапу, вот тебе – бандеровская делегация в горком Коммунистической партии.