А отсюда напрашивалось множество самых разных вопросов. И главный был таким: уж не эти ли чертовы гости и написали то самое письмо и не они ли организовали делегацию в горком? Но если это они, то кто они на самом деле такие и для чего это им понадобилось? И еще – почему они действуют открыто, никого и ничего не боясь?
Впрочем, на последний вопрос у Голубева имелся вполне аргументированный ответ. А чего им опасаться, тем гостям? Какой такой закон они нарушили – даже если они и в самом деле причастны и к письму, и к делегации? Никакого закона они не нарушили, в том-то и дело. И потом, они могут сказать, что все это – совпадение и сами они ни к чему такому не причастны. А потом развернутся и спокойно уедут. И задержать их нет никакой возможности, потому что нет на это никаких оснований. Небось и документы у них в порядке, и ко всему прочему не подкопаешься.
Но ведь и отпускать их просто так тоже было бы неправильно. Потому что непростые это были гости! Голубев это ощущал каким-то особенным, присущим, пожалуй, лишь матерым сыщикам чувством. Но ведь чувства – это материя тонкая, ее к делу не пришьешь. Значит, нужно собирать доказательства. Причем – срочно, пока гости не уехали. И эти доказательства должны дать ответ на все вопросы: кто на самом деле эти окаянные гости, они ли написали письмо и организовали делегацию и для чего им все это понадобилось…
Голубев вызвал к себе своего заместителя.
– Вот что, Юрий Андреевич, – сказал Голубев. – Тут, понимаешь ли, такое дело… Нехорошее дело, одним словом.
И коротко и емко ввел заместителя в курс дела, а в довершение дал ему почитать письмо.
– Ничего себе! – присвистнул заместитель. – Уж чего-чего, а такого я предвидеть не мог! Даже вообразить. Это в наше-то время! Подумать только! Ну и ну!
– Жизнь полна неожиданностей, – заметил Голубев. То ли от таких неслыханных событий, то ли от междометий своего заместителя его вдруг потянуло на философию. – И наше с тобой дело – разъяснить эти неожиданности до самого донышка. Ты вот что, Юрий Андреевич. Срочно подбери нескольких молодцов, и пускай они покружат по поселку Каменка. А особенно – вокруг дома, в котором проживает этот Остап Луцик, не к ночи он будь помянут. Разузнайте все, что только возможно. Но осторожно, понятно вам? На мягких лапах.
– Это как так? – удивленно спросил заместитель.
– Ну, как кошка кружит у мышиной норки, – пояснил начальник. – Мышка, значит, ее не слышит и не замечает, а она – кружит…
– Теперь понятно, – усмехнулся заместитель.
– А если понятно, то и действуйте. Главное – не упускайте из виду гостей. Луцик со стариками никуда не денется, а вот гости могут в любой момент упорхнуть. – Голубев секунду помолчал и добавил: – Хотя мне почему-то кажется, что никуда они до поры до времени не упорхнут. Потому что не все дела они еще сделали…
И в это же самое время происходило еще одно совещание – в доме у Остапа. Совещались Крук, Чорба, Василь и Михайло.
– И все-таки мне кажется, что нам нужно уходить! – настаивал Чорба. – Вот как только стемнеет, так сразу же и уходить!
– Ты чего-то боишься? – прищурился Крук.
– Боюсь! – ответил Чорба.
– И чего же?
– Того же, что и ты. Ведь очевидная же картина! Вот – наш Остап вместе со стариками побывал сегодня с петицией в горкоме. Вот – все они оттуда вернулись в добром, так сказать, здравии и без всякого для себя ущерба. Но это только так кажется, что в здравии и без ущерба. На самом же деле за ними увязались товарищи чекисты – быть того не может, чтобы они упустили такой случай! А помимо чекистов, думается, еще и милиционеры. Ты заметил, как мимо нашего дома уже три или четыре раза как бы ненароком прошествовал какой-то милиционерчик? Должно быть, здешний страж порядка… Не заметил? А я обратил внимание. Прогуливается, понимаешь, совсем молоденький. Молоденький-то он молоденький, а следит за нами! В общем, за нами следят.
– Ну так тем более нам нельзя сейчас трогаться с места, – спокойно ответил Крук.
– Это почему же?
– Потому что если мы немедленно сорвемся с места, то это будет означать, что мы испугались, – все так же спокойно пояснил Крук. – А если испугались, значит, мы личности подозрительные. Добропорядочным гражданам чего опасаться? Так что – пускай следят. У них такая работа – за всеми следить.