– А может, мне выступить по городскому радио? – предложил Сергей Сергеевич.
– И что ты скажешь народу? – скептически хмыкнул Голубев.
– Что-нибудь да скажу… Объясню, успокою…
– Ну да. Объяснишь и успокоишь. Ну-ну… Это вряд ли. Даже наоборот – так ты их раззадоришь еще больше. Вот, скажут, наш первый секретарь защищает бандеровцев. Выступает на их стороне! И что тогда? А тогда конец твоему авторитету. И вообще непонятно, что может быть. Нет уж, ты лучше помолчи. Так будет правильнее.
– Но ведь надо что-то делать! – Секретарь озадаченно потер лоб.
– А ничего пока не надо, – сказал Голубев. – Потому что ничего страшного пока не случилось. Скорее всего, и не случится. Ну, пошумят, ну, помитингуют… Да и затихнут. Говорю тебе о том же самом, о чем я размышлял до твоего прихода. К тому же наша милиция начеку. Если понадобится, то стражи порядка пресекут и разъяснят всяким крикунам, что кричать надо потише… В общем, наблюдаем и держим руку на пульсе. А дальше будет видно, что к чему.
Голубев умолк и прошелся по кабинету. По всему было видно, что те соображения, которые он только что изложил первому секретарю, в чем-то его не устраивают. Не устраивают – а ничего лучшего он придумать не может. А и впрямь: что тут придумаешь? На чужой роток, как известно, не накинешь платок.
– Завтра поутру я буду у тебя, – сказал Голубев Сергею Сергеевичу. – Буду ожидать прихода делегации. Буду беседовать со стариками по душам. Авось поймут…
Оказалось и впрямь, что Голубев был прав. Но в то же время так получилось, что он оказался и неправ. Действительно, народные пересуды вряд ли выплеснулись бы из разумных берегов, народ бы пошумел, посудачил да и затих.
Если бы не старики. Причем это были не просто сами по себе старики – это бывшие красноармейцы, краснофлотцы и красные партизаны. То есть ветераны минувшей войны. Которые, между прочим, в том числе когда-то сражались и с бандеровцами. И вот они-то, эти старики, а их в городе проживало немало, услышав о бандеровской делегации, взволновались.
С неслыханной быстротой они стали собираться в главном городском сквере. И устроили здесь настоящий, громогласный и кипучий митинг. Конечно, здесь же присутствовали во множестве и милиционеры, однако толку с того было немного. Милиционеры не знали, что им делать с разбушевавшимися ветеранами, да и нужно ли вообще что-либо с ними делать. Все-таки ветераны – герои, уважаемые люди. По этой самой причине разгонять их никто и не помышлял – не было в ту пору такого понятия, как «несанкционированный митинг», потому что и стихийных митингов никогда в ту пору не случалось. Разве что шумные собрания каких-нибудь футбольных болельщиков, но какие же это митинги? Это выражение народной радости или народного разочарования, а уж на такое-то дело советский народ имел право без всякого специального позволения. К тому же и милицейское руководство понятия не имело, что нужно делать в этом случае. «Наблюдайте!» – приказало начальство милицейским патрулям. И – ничего больше.
Не видя никакого противодействия, старики-ветераны разошлись вовсю – и чем дальше, тем явственнее вырисовывались их намерения.
– Да что же это такое творится! – сменяя друг друга, бушевали ораторы. – Недобитые бандеровцы поднимают головы! Пишут письма и шлют делегации! Требуют признать их ветеранами – такими, как мы! Мол, и они тоже проливали кровь! Ну, так их кровь – это не наша кровь! Мы-то свою кровь проливали за правое дело, за Родину, а они за что? Желают вместе с нами отмечать победу! Нашу победу! Это они-то – вместе с нами! Фашистские прихвостни! Вражьи души! Били мы их, да, видать, не добили! А вот мы их сейчас и добьем! И никто не поставит нам этого в упрек! Потому что – наше дело правое! Ишь ты, чего вздумали!
– А наше-то городское начальство каково! Обнимается с этими вражьими душами, приглашает их в кабинеты, принимает от них петиции! И это вместо того, чтобы попереть их куда подальше! Посадить их в кутузку! Спрашивается: что же это за начальство? На чьей оно стороне? Для чего нам надо такое начальство?
– А оно, начальство, должно быть, куплено бандеровцами! Ну а что? У них, у этих бандеровцев, денег и золота полным-полно! Еще со времен войны! У них в каждом доме – схроны! Видал я эти схроны, когда воевал на Западной Украине! И чего только мы в них не находили!
– Продажная наша власть, тут и рассуждать нечего! Заодно с врагами! Спрашивается: за что мы боролись?