Гаврила Титыч снял ружье с плеча, передал его сыну и подошел к медведю. Лишь какие-то четыре метра разделяли сейчас человека и зверя. Что старик говорил зверю, того спецназовцы не слышали. Да и не много он сказал – всего несколько слов. Но медведь опустился на четыре лапы, встряхнул головой, фыркнул, развернулся и пошел вглубь тайги, едва не утопая в снежной каше. И вскоре он скрылся из виду.
– Ну ты, отец, вообще! – выразил всеобщее восхищение Терко. – Буду кому-нибудь рассказывать – так ведь никто не поверит! Скажут: врешь. А оно и взаправду… Слушай, отец, а что ты ему сказал?
– Правильные слова сказал, – спокойно ответил старик. – «Не к тебе, – сказал, – мы пришли, просто идем своей дорогой. Свои у нас дела, человеческие… Не тронем мы тебя. И ты нас не трогай». Вот и все.
– Оказывается, все в этом мире просто, – задумчиво произнес Терко. – А что, и меня он послушался бы?
– А почему бы и нет? Но только если ты будешь без оружия и станешь говорить ему добрые слова. Попробуй, если выпадет случай.
– Обязательно попробую! – решительно произнес Терко. – А все же – удивительно. Оказывается, человеку со зверем договориться проще, чем человеку с человеком…
Никто Степану на это ничего не возразил, да и что тут скажешь? Ведь, к примеру, куда сейчас направляются спецназовцы? С людьми воевать, не со зверем. И попробуй-ка объясни тем людям, чтобы они ушли с твоей дороги… Хоть добрыми словами, хоть всякими прочими…
К заимке четверо бойцов спецназа с двумя охотниками подошли незаметно и неслышно и расположились так, чтобы им все было по возможности видно и слышно, а вот их не видел и не слышал никто. Это было не так и сложно: и спецназовцы, и охотники умели быть невидимыми и неслышимыми.
Впрочем, что касается видимости, то она ухудшалась с каждой минутой – на тайгу спускались сумерки, за которыми неминуемо должна была образоваться густая темень. На луну надеяться не приходилось: к вечеру небо заволокло тучами. Хотя особой беды тут не было. У каждого из бойцов имелись специальные приборы, позволяющие видеть в темноте. Кроме приборов и упомянутых выше переносных раций у бойцов были также беззвучно стреляющие пистолеты и ножи. Ну и фонари.
– Вот что, отец, – прошептал Дубко, обращаясь к Гавриле Титычу. – Спасибо тебе за помощь. И твоему сыну тоже. А теперь уходите. Дальше мы сами.
– Полной темноты сегодня не будет, – напутствовал старик. – Будет светло даже без луны. В тайге много снега. А снег – он белый и дает свет.
– Мы это знаем, – сказал Дубко. – Но все равно спасибо.
– Помните о ветре, – сказал старик. – Сейчас он дует от вас к заимке. Эти звери могут вас учуять…
– Помним, отец, – улыбнулся Дубко. – Ну, бывайте. А мы тут малость поохотимся.
Старик и его сын исчезли в сгущавшихся сумерках, будто их никогда и не было.
Место для наблюдения спецназовцы выбрали удачное – отсюда была видна большая часть заимки. Продолговатое приземистое здание с небольшими окнами, в которых угадывался неяркий свет, несколько небольших деревянных строений рядом – вот и вся заимка. Вокруг заимки густо росли мрачные хвойные деревья, должно быть кедры. Между кедрами смутно серели высоченные сугробы – кажется, снег в тайге только-только начинал таять. К вечеру таяние так и вовсе прекратилось: повеяло холодным ветерком, и сугробы тотчас же подернулись хрупкой ледяной коркой. Ледок был лишь сверху сугробов, а вот внутри – все то же раскисшее снежное месиво.
– По таким сугробам далеко не уйдешь, – прошептал Геннадий Рябов. – Особенно ночью. И зачем они поперлись на эту заимку? Они загнали себя в ловушку…
– Вот и хорошо, – сказал Дубко. – Нам же будет меньше работы… Так! Слушаем меня! Видите тех двух ребятишек, которые толкутся у входа? Разглядели?
Да, действительно, у входа в приземистое здание топтались два человека – их легко можно разглядеть в приборы ночного видения. Они то расходились, то сходились и, кажется, не обращали друг на друга внимания. На одном была одежда военного образца, а на другом – обычная телогрейка. У того, который в телогрейке, за спиной смутно угадывалась двустволка. У первого оружия видно не было: скорее всего, он был вооружен короткоствольным автоматом, который в полутьме не разглядишь даже в специальный прибор.
– Сдается мне, это часовые, – едва слышно прошептал Терко.
– Так и есть, – согласился Дубко. – Один – из залетных, другой – здешний хлопчик. Вот что. Нам нужен экскурсовод. – Так на жаргоне группы назывался поставщик информации, иначе говоря, тот, кого обычно принято называть «языком». – Залетного пока не трогаем, аккуратно берем хлопчика. Федор, Степан! Действуйте! Мы с Геннадием прикрываем.