В закрытую за спиной Лиссая дверь прилетело ядовитое копье.
— Перекур! — вздохнула Андрис Йоукли, плюхаясь на серебристую междумирную траву и доставая свою вишнёвую трубку.
Кадия с неменьшим энтузиазмом полезла за сэндвичами. Мумия тотчас начала хромать вокруг нее кругами, как старый дворовый пёс, но еду не клянчила — уже неплохо.
Полынь сел, скрестив ноги, и снизу-вверх задумчиво уставился на принца:
— Ваше Высочество, по ощущениям — в чем проблема? Вы ведь сходу провели нас к драконам. Что сейчас не так?
Лиссай, стоявший с закрытыми глазами — он вообще почти всё время в компании их закрывал, опираясь только на слух при общении, — развёл руками:
— Мне кажется, кто-то намеренно отводит меня от Мудры. Эта женщина, за которой мы охотимся, она способна на такое?
— Видимо, да, — со вздохом признал Полынь, замком закидывая руки за голову.
Я разложила на коленях карту Лайонассы и побарабанила пальцами по изображению мёртвого города — такого неожиданно неуловимого.
Я предположила:
— Что, если Тишь поставила в Мудре глушилку телепортации? Полынь говорил, что она разработала и эту технологию тоже.
— Её глушилки действуют именно так, — согласился куратор. — Хаотично сбивают с курса.
Андрис пыхнула трубкой и покачала головой (два хвостика — ее сегодняшняя прическа — категорично запрыгали):
— Вот только покрывают они максимум десять квадратных метров, весь город не оградишь. А мы никуда в Мудре попасть не можем.
Полынь цокнул языком:
— Вероятно, Тишь приложила к делу свою новую магию, поэтому эффект столь успешный.
— Э-э-х! Надо было лошадей брать: к гадалке не ходи, придётся нам с вами пешком в развалины топать! — посетовала Кадия.
— А давайте попробуем очертить границы «глушилки»? Воспользуемся простым подбором? — предложила я.
И стала рисовать на карте концентрические круги с центром в Мудре, делая пометки: «десять километров», «двадцать», «тридцать». На каждой окружности я ставила по одной точке.
— Лиссай, — я повернулась к принцу, — Вы могли бы «целиться» не в город, а в эти места на карте? Будем стремиться во всё более далекие от Мудры пункты, до тех пор, пока не попадём по загаданному адресу. Ну а оттуда — да, пешком, что ж поделаешь…
Принц открыл глаза и веснушчатыми костяшками почесал переносицу.
Я заметила, что пальцы у него дрожат, под глазами залегли тени, а белки покрывает сеточка лопнувших сосудов.
— Ой! А с вами всё хорошо? — спохватилась я.
Ребята тотчас с опаской уставились на Его Высочество.
— К-кажется, я никогда раньше так много не колдовал, — ответил принц, вновь, "по-мирскому", запнувшись. — К сожалению, дружественная магия истощает наравне с классической.
Я кивнула: помню по собственному опыту — это так.
— Но пока что я еще в силах открывать двери, — пообещал Лиссай.
И мы стали дружно прощупывать грани дозволенного.
Итак, попытка номер раз.
Я прошла обязательные пару метров в густом молочном тумане [1] и оказалась под уютным боком холма, поросшим клевером и незабудками.
*****
[1] Этот туман пограничья и есть причина, по которой в дверь Междумирья нельзя просто «выглядывать», как в окно, отметая неугодные локации сразу. Иначе мы бы просто открывали-закрывали вход, стоя на пороге. А так — принудительное тотальное погружение, увы.
*****
Всё вокруг было подозрительно маленькое. Справа по курсу сияла радуга — такая блестящая, что, кажется, сделана из леденцов. При нашем появлении на вершине холма с хлопком материализовался горшочек с золотом, а вокруг него зазвенело нежное сияние, эдакий «незаметный» нимб приманки. По дорожке к нам гарцевал единорог ростом с овечку, а на его неоседланной спине плясало семейство фей в крохотных земляничных венках. Вдали фольклорно играли флейта и дудочка.
— Племена Солнечного блика — это точно не пустыня, — вздохнул Полынь.
— Значит, провал! — резюмировала я, поставив галочку на карте.
На прощанье втянув цветочно-сахарного воздуха, мы нырнули обратно в Святилище.
Попытка номер два.
Кирпичный город кипит, как воинская похлебка. Здесь день напоминает ночь — такой же бестолково-опасный, в чем-то романтичный, но чаще — несовместимый с жизнью в ее классическом понимании.
Не успели мы очутиться в проулке, зажатом между стенами трехтажных фактурных домов, как пробегающий мимо воришка свистнул у меня кошелек.
Вслед за ним из-за угла на нас вдруг выскочил мужчина, чьи усы были не менее острыми, чем шпага. Алое жабо на блузке аристократа торчало вперед, будто зоб у индюка, а взгляд бросал вызов всему: прохожим, заборам, камням, небесам…