Я села, чтобы оглядеться.
— Нет, серьезно, мечты сбываются! — Кадия продолжала шумно ликовать. Вот уж кто имеет все шансы стать адреналиновым торчком!
Мечты сбываются…
Это да.
Хотя, по опыту, сбываются не те навязчивые идеи, которые ты крутишь в мыслях уже лет — дцать, без передыха, без энтузиазма, с изредка примешиваемой долей досады и — у особо талантливых — с бравым критиканством, направленным против себя же: «А-а-а, дескать, я ж говорил: чай не в сказке живем!»…
Нет — сбываются другие мечты. Скорее даже — желания. Быстрые, страстные, те, что прошивают молнией насквозь и тотчас растворяются, забытые. Такие желания — будто поданный в игре мяч партнеру-Вселенной. Их она с удовольствием обращает в «гол».
Логично и грустно, что всем нам легче вывести в поле мелкую «хотелку». А то, что важно, — мы стискиваем в руках, сколь нападающий ни просит паса…
Так и я: на днях возжаждала «еще полюбоваться» Дамбой Полумесяца.
И вот, пожалуйста: пришло, откуда не ждали. Рухнуло с небес. Вернее, наоборот: это я рухнула. Вдоль огромной плотины, пролетела как миленькая все двести ярдов — да еще и товарищей в своё желание втянула. Молодец!
И мистралин тут, видимо, натянут для таких, как мы… Ну, попроще.
Для тех, кто умудрился грохнуться со стены, пусть парапеты там и выстроены в человеческий рост.
Ведь некоторые люди не вполне верно трактуют фразу: «преодолевая препятствия, ты растешь». Они думают, что речь идет о заборах, оградах, перилах или калитке, ведущей в соседский яблоневый сад.
Может потому, что это все куда проще рушить, чем стены собственных неудач.
— Йоу, ребят, — снова вздохнула Андрис, поднимаясь. — А я правильно понимаю, что в этот раз эксперимент удался? Мы метились в пятьдесят километров от Мудры — мы оказались в пятидесяти километрах от Мудры.
— В высоту, по диагонали, — заржала Кадия.
— Со своей стороны могу ск-казать, что мы на самой границе глушащего поля, — принц подал голос, закидываясь ириской, вынутой из кармана джинс. — К-кажется, сбой перемещения был, но незначительный.
— Вообще не значительный, говорить не о чем! — хохот Кадии перерос в нервное хихиканье.
Я начала всерьез беспокоиться за душевное состояние подруги. Часто именно таких — жестких и пламенеющих, — вдруг ломает какая-нибудь ерунда.
Последняя, чтоб ее, капля, сточившая камень. Не предугадать.
Ну или стражница просто головой сильнее нас стукнулась.
— М-м-м, — сказал Полынь.
Куратор стоял, приложив ладонь ко лбу, и оценивающе всматривался в громаду дамбы. Казалось, если положить ее плашмя и раскатать в кружок — на ней можно будет отстроить целый Шолох, как на блюдечке.
— Предположим, что мы максимально использовали ресурс Святилища. Вы молодец, Лиссай. Но теперь нам надо на ту сторону плотины, верно? — Ловчий сощурился. — Пустыня там, да еще и гораздо выше уровнем.
— Я даже думать не хочу, сколько ступеней в местных лестницах, — призналась Андрис, поправляя съехавший на лоб ободок.
— Много, но нас туда всё равно не пустят, — я вздохнула. — Дамба Полумесяца — объект военного стратегического назначения. Не для туристов. Тем паче, потусторонних.
— Ой, а я это помню! Магистр Орлин мне персонально читал курс по вампирам, пока вы с Дахху валялись с тролльей ветрянкой на пятом году обучения! — Кадия встрепенулась. Лихорадочная, нехорошая краснота на её щеках медленно угасала, сменяясь привычно-задорным румянцем. — Здесь очень маленький гарнизон дозорных, но на всех подъемниках стоят системы распознавания клыков. Некоторые контрабандисты нападают на вампиров прям в Хейлонде, вырывают им зубы и потом прикладывают это богатство к спец кристаллам, чтоб перейти на ту сторону и поживиться барахлишком в Мудре. В итоге вампиры — настоящие мастера самообороны, с детства учатся. Как говорится, без мотивации молодцом не станешь… А лучшей мотивации, чем риск остаться без зубов в подворотне, для детей еще не придумали.
— Кад, не вздумай писать книги о воспитании! — прыснула я.
— Наверное, нам все равно придется отловить какого-нибудь патрульного. Не то что бы я за разбой и насилие, но… Какие еще варианты? — Андрис задумчиво скрестила руки на груди.
— Тинави! — вдруг воскликнул Лиссай неожиданно громко, и, спотыкаясь на скользящем мистралине, бегом бросился ко мне. — Я… Я вижу ваши эмоции!
От этого окрика я первым делом почувствовала себя предательницей[1].