Госпожа Внемлющая задумчиво смахнула несколько песчинок с плеча принца. Честно говоря, положение это не улучшило ни на грош; Душица лишь зря руки перепачкала; ну да дело вовсе не в грязи. Грязи бояться — во Дворце не служить.
— Вчера напали на Лазарет, — мягко пояснила Внемлющая, — Жертв нет, но Виры выкрали весь склад с лекарственными ядами. Ваш отец очень расстроен. Сейчас идёт уже седьмой день, а значит, все ждут «двойку». И завтрашнюю «единицу», конечно.
— Но Ходящие… — нахмурился принц, думая: как же так?! Ведь его пустынные спутники оставили контрразведчикам четкие указания на то, кто такие Виры!
— Ходящие теперь хвостиками ходят за королем и королевой. Безопасность ваших родителей — вот что главное, — вздохнула Душица. А потом кокетливо сощурилась: — И ваша, конечно.
— Блин, — сказал принц, немало удивив фрейлину таким не-дворцовым высказыванием.
А потом побежал дальше — не прощаясь, не размениваясь на объяснения и не всматриваясь в то, как розовые спирали надежд у него за спиной медленно сменяются оскорбленно-желтым…
В конюшнях Лиссай приказал, чтоб ему срочно подготовили лучшую лошадь. На заклание, ага. Вдохновленный конюх — никогда еще бракованный принц таких просьб не высказывал! — вывел Ищущему белого жеребца.
— Его зовут Сиптах, Ваше Высочество! Он единорог. Вернее даже, он ваш единорог!
— Окей! — просто сказал Лиссай, чем до глубины души ранил конюха.
То есть уже второй раз за пять минут не оправдал чужих надежд. Плохой, очень плохой человек. Неудобный.
…Ведь эльф Тюльпшнайдран заготовил велеречивое объяснение, почему у Сиптаха отсутствует рог. И это помимо краткого экскурса в новейшую историю королевских единорогов[1].
[1] Да не расстраивался чтобы эльф, достанется история вам! Итак. Каждому члену правящей королевской семьи полагается свой единорог. Для удобства их тоже называют лошадьми — якобы чтоб не выпендриваться (хотя сложно сказать, в чем больше выпендрежа: в высокой привилегии или нарочитых попытках ее обесценить). Нормальные Ищущие регулярно общаются со своими коняшками: ездят на них на охоту или, как минимум, кормят пирожными в погожие деньки. Но не Лиссай: этот принц полностью игнорировал своего единорога. Ни разу с ним не виделся. Поэтому, когда Сиптах — изначально бывший конём лиссаева брата — сломал рог, споткнувшись в овраге, — король и королева решили провести небольшую рокировку. Брату Лиссая отдали «нового», «хорошего» единорога, а Лису достался покалеченный Сиптах. Как и следовало ожидать, рыжему принцу было всё равно. Сегодня они с Сиптахом увиделись в первый раз.
Принц сграбастал коня под уздцы и побежал с ним за ближайший угол дома. Там Ищущий выхватил из кармана маркер и нарисовал не просто дверь в Междумирье — настоящие врата! Распахнул, потянул Сиптаха с собой и — о, чудо, — гордое животное, совсем по-человечески приподняв бровь, согласилось на невнятную прогулку…
В Междумирье всё оказалось непросто. Потому что, стоило Лиссаю и единорогу выйти на привычную поляну, как выяснилось, что одна из жертв «Ф.Д.» уже успешно оклемалась. И не только оклемалась, но хочет воевать.
Конечно, это был Гординиус.
Увы, господин Сай, волшебник, ошалевший от одиночества и туманной пустоты, понятия не имел ни о каком Междумирье и, тем более, о том, что в этой местности нельзя колдовать. Стоило альбиносу применить простенькое боевое плетение — Междумирье плюнуло им, как косточкой, в неизвестном направлении.
Лиссай застонал. Сиптах зафыркал.
Поколебавшись и решив, что в отсутствие столь важного пленника Тинави обрадуется ему чуть меньше, чем хотелось бы, Лиссай снова открыл эту грешную дверь и вывалился обратно к задней двери из королевских конюшен.
Альбинос, дезориентированный и обезвоженный, меж тем плёлся прочь, пошатываясь и придерживаясь за кирпичную стену. Лиссай разозлился, выхватил волшебную палочку, нарисовал перед Гординиусом иллюзию преграды. Тот замер, не понимая, что это мираж. Принц подбежал, схватил альбиноса, потом вырубил несколькими откровенно грязными, дворовыми ударами в живот и в голову («Отец Всемогущий! Где он этому научился?! — побелел эльф-конюший, подглядывавший за сценой из-за кипариса), и за шкирку отволок пленника обратно в Междумирье.
Там Лиссай подобрал разорванную альбиносом веревку, снова перевязал Гординиуса — судьба у альбиноса, знать, такая, — потом тщательно примотал его к коню (Сиптах на всё реагировал всё с той же почти человеческой ухмылочкой) и, наконец, открыл люк в Западный Хейлонд.