ГЛАВА 30. Ошибки, ошибки и снова ошибки
«Меньше слов, больше дела». Отличный принцип для людей; плохой — для политиков.
Магический бюллетень вредных советов по государственному управлению
Никогда не знаешь, в какой момент в тебе проснётся нежная барышня.
Хотя мой опыт подсказывает: в самый неподходящий. Когда, напротив, лучше б стать бородатым дровосеком без сердца, но с бицепсами.
В общем, в такой момент, как сейчас: ведь мне — по-хорошему, отложив сантименты, — нужно убить Тишь из Дома Внемлющих. Пока она так беззащитна…
Мы летели в восхитительном ничто телепорта, и эта женщина — эта страшная женщина — стояла, вытянувшись осиной, завороженная танцем космоса на гранях пентаграммы. Мироздание пело, приветствуя нас. Переливы нот напоминали северное сияние, обратись оно музыкой, или звуки китов в глубинах Жемчужного моря.
— Ты видишь это, Ринда?.. — ошарашенно спросила Тишь.
В серебряной пластине на её глазу отражались столбы разноцветных сполохов, пробивающих черноту мироздания. Они неслись мимо нас в диковинной пляске, снизу-вверх. Мы будто падали в Великое Никуда, и вся безграничность множественной вселенной одновременно давила и утешала… Я слышала шепот теневых бликов, щекочущих меня вдоль ресниц. Ходящая — тоже слышала, наверняка; и явно громче — ведь в ней сегодня плескалось магии поболее, чем у меня.
— Очень красиво, — ответила я, нервно облизнув губы.
Давай, Тинави. Давай.
У нее руки по локоть увязли в крови предателей — а ведь ты только что имела честь воочию убедиться, как легко получить этот статус. И как он условен, случаен, субъективен: впрочем, как и любые этикетки, которые люди с удовольствием лепят друг другу на лбы. Упрощение… Необходимость все упрощать, низводить из объема в плоскость, из импровизации в программу, из полнозвучия в слабый, привычный слуху аккорд, — вот бич нашего века, один из главных его бичей.
…Хватит трепаться! Давай!
Но как можно убить человека? Как прекратить жизнь, если знаешь, что в каждой судьбе — даже худшего, страшнейшего психопата — был свет? Разве я имею право гасить эту искру, даже ради сохранения других искр? До какой степени у «добра» развязаны руки, после чего оно перестаёт им быть?
Так странно.
Я работаю Ловчей и, казалось, не должна бояться «ликвидировать врага». Но по службе мне еще никого не приходилось убивать, кроме как нечисть всех видов.
Я смотрела на бритый затылок Тишь. На то место, где череп сменяется позвонками. На бледный пушок на пергаментной коже. Я думала, что, будь я поумнее, уже сейчас бы вогнала ей в спину нож. Все тот же — что у меня в ладони, да в крови Полыни. Прямо сейчас, до рукоятки, чтоб наверняка.
Я сжала кинжал и медленно занесла его. Кадия, стоявшая поодаль, среди других мертвецов, кивнула мне, подбадривая.
— Если ТАМ будет как здесь, — вдруг зачарованно прошептала Тишь, глядя на кольца планеты, сверкнувшей вдали, — То поздравляю, девочка: хранитель дал нам лучшую работу в мире. Не знаю, как ты, но я в таких пейзажах успокою душу.
Я замешкалась: что? Что она имеет ввиду? Где «там»? И что, Ринда Миклис тоже участвует в плане джокера?..
И тут же — удар!
Толчок!
Пентаграмма, на которой мы стояли в колодце жизни, вдруг исчезла, на прощание стряхнув нас, как пёс — капли дождя со спины.
Нож выпал из моей руки и, кувыркаясь, улетел куда-то, растворяясь в космосе (Смешно, если он выпадет в каком-нибудь там мире… Скажут: иноземный артефакт, загадка).
Еще удар!
Неведомая сила дёрнула меня; сорок седьмая мумия прыжком набросилась — хватая за плечи, обнимая (выполняешь волю принца, Кад?).
Я потеряла сознание.
Нежная барышня, нежная барышня, ну почто,
Ты проснулась во мне так не вовремя…
Я очнулась оттого, что Тишь холеной тонкой рукой залепила мне пощечину. М-да… Когда первое, что ты видишь, открыв глаза после обморока — это лицо твоего врага — бодрящий эффект гарантирован.
Очень бодрящий.
Хотя я предпочитаю кофе для таких целей.
— Подъем, Ринда! — рявкнула Тишь. Ее глаз горел торжеством немезиды, и в то же время бликовал нескрываемым раздражением. Она прошипела: — Сажа, мы должны были приземлиться внутри дворца! Видимо, где-то в пепловой пентаграмме все же закралась ошибка…
Узкое лицо женщины уплыло от меня вверх и вдаль, белое и слегка светящееся, как луна, как надежда на лучшую жизнь.
Я тотчас села. Смахнула с глаз налипшую синюю чёлку Ринды и покосилась на мумию сорок семь: твоя работа по дестабилизации телепорта?