Начинается жатва.
Тотчас встрепенулись гвардейцы: из глубокой тени на крыльце выступило два человека. Зря… Тишь сплела формулу, и все пять десятков мумий, перенесённых ею, с невероятной скоростью бросились на бедных стражей. Я не успела ахнуть, как раздались два коротких человеческих вскрика впереди — и чавкающая тишина.
Вот в этот момент я искренне прокляла себя за потерянный кинжал.
А Тишь наклонилась ко мне, смеясь:
— Потому что, Ринда, — её лицо в свете луны искажалось, будто силуэты из театра теней, — Только МНЕ нельзя убивать. Вот этими руками. Про моих слуг джокер ничего не говорил. И безнаказанность мою мы подтвердили, когда ты убила Полынь.
Минуя тела гвардейцев, Тишь диковинно пропела что-то и… мертвые встали, поправили кокарды и поплелись в наших рядах.
Мы мглой, бесовским ураганом пошли сквозь зеркальные залы Дворца. Сигнализация надрывалась около минуты, потом, охрипнув, заглохла — кончился магический заряд жемчужин. Тишь развлекалась по пути, щелчками пальцев гася факелы на стенах. Лучи лунного света проникали сквозь витражные окна, заставляя нас плыть в бесконечном калейдоскопе смутных оттенков.
К счастью, жители дворца, испуганные маг-алярмами, не спешили покидать свои покои. Только еще несколько гвардейцев бросились нам навстречу из главного холла, в темноте, внезапно: Тишь небрежно отшвырнула их, как куклы. Пепел! Я надеялась смягчить удар, подставив щит, но не успела… Гвардейцы погибли и сразу же, восстав, присоединились к нам.
Не желая повторения, я втайне от Тишь стала вести партизанскую войну: шла впереди неё (якобы из неуёмного любопытства, крутя головой) и закрывала угловым зеркальными щитами все боковые коридоры. Отряды, бегущие к нам оттуда, застревали за моими барьерами — и не были видны Ходящей.
Она лишь хмыкала и насмехалась над тем, как мало стражи во дворце…
С каждым шагом в Тишь было всё меньше гения, и всё больше безумца. Приближение цели уже не грело, а сжигало её, горяченная лихорадка вырывалась изнутри.
«Молодец, Тинави», — стараясь не упасть от истощения, я отчаянно хвалилась. Я верю в целительную силу доброго слова — пусть даже это слово сказано самому себе. «Потихонечку, полегонечку ты сохраняешь жизни. Любой маленький шаг в эту сторону — это лучше, чем ничего. Куда лучше. Умножение на ноль тому доказательством от противного».
И еще один щит.
И еще один глумливый комментарий Ходящей: «Где же все? Королевство трусов!».
Кадия тоже сыграла роль: она вперёд приказа Тишь кинулась на стражника, выпрыгнувшего из-за портьеры и надавила ему на шею так резко, что он осел на пол, потеряв сознание.
— Защищаешь, сорок седьмая? — хмыкнула Тишь, обернувшись на лязг доспехов.
Наконец, мы подошли к Залу Совета.
У двустворчатых дверей стоял железнолицый. Точнее, один из виров в облачении агента-теневика.
— Всё нормально? — резко спросила Архимастер.
— Конечно, госпожа Тишь! Его Величество и Её Величество готовы узреть «единицу», — гордо ответил ряженый подросток и приветственно кивнул мне.
Тишь хлопнула в ладоши. Двери приоткрылись.
— Ринда и две мумии — со мной. Остальные — обороняйте вход. Никто не должен нам помешать, — приказала женщина.
На губах её играла предвкушающая улыбка.
Зал Совета был мрачен, как никогда.
Вместо изорванных красно-золотых гобеленов по всем шести стенам развесили зеркала. Их дьявольский коридор, уводящий во тьму, множил фигуры в зале: рыдающую королеву Аутурни, привязанную к креслу, с кляпом во рту; трех виров в золотых мантиях, с трудом удерживающих короля — тоже с кляпом и с анти-магическими скобами на ногах; двух гвардейцев, ничком рухнувших у двери; шесть фигур каменных рыцарей, стоявших по углам.
Сотни свечей левитировали под потолком, как на заупокойной мессе, и потрескивали во влажном воздухе: от распахнутых окон тянуло сыростью. Там, снаружи, сквозь шум дождя слышались крики командования, свистки детективов-Смотрящих, гномья ругань и гортанные приказы магов. Разгорались тревожные фонари, собирались люди.
По всему Шолоху поняли: на острове происходит что-то не то.
Шум стремительно нарастал.
У нас тоже было громко: завидев Тишь, Сайнор зарычал, стремясь вырваться из хвата лже-теневиков. Аутурни громко всхлипнула, а виры пискнули: «Здравствуйте!».