— Двор… — Лиссай поёжился, поправил волосы, падающие на глаза. — Странно снова быть принцем. Я вот так-к ходил, да? — он скривил губы, задрал подбородок и ссутулился.
Это должно было быть смешно, но было печально.
— Там холодно и мокро, — предупредила я, когда принц пошел к двери.
Лиссай обрадовался, будто получив разрешение, и прямо поверх хитона набросил иномирную кофту. В сочетании с темно-красными очками в пол лица и пуговицей на веревке получилась такая странная фигура, что я испугалась: не арестуют ли?
Мы вышли в вечерний город. По дороге к пещере Дахху я в волнении искусала всю внутреннюю сторону щеки. Я отсутствовала часов пять, и подозревала, что ребята меня просто убьют. А еще я до пепла боялась, что они заметят.
Кажется, добрая судьба услышала мой трусливый скулеж и решила помочь — по-своему.
Когда мы шли по набережной возле Водного Управления, и по тротуару вдоль воды вилась длинная змейка путешественников, желающих покататься на ночных гондолах — по маршруту, охватывающему максимально много бьющих полночь часов — какой-то человек вдруг метнулся ко мне, толкнул, всунул в руку письмо и унесся прочь, петляя меж людей, кричащих: «очередь, вообще-то!».
— С воришками я привыкла иметь дело, но это внезапно! — удивилась я, открывая письмо, старательно свернутое.
Лиссай приспустил очки на носу, вглядываясь вдаль, и протянул:
— Вроде он был испуган. Эти стек-кла и впрямь неплохо блок-кируют лишнюю информацию.
Я, меж тем, прочитала:
«Привет, Тинави.
Сколько лет, сколько зим — действительно.
Если ты хочешь знать, почему я убегал, приходи в одиннадцать вечера в Безлунный театр. Одна. Строго одна».
И убористая подпись: «Гординиус Сай, Волшебник».
Едва я дочитала письмо, оно загорелось у меня в руках.
— Всё нормально? — спросил Лиссай.
— Да. А вы… Вы можете пойти к ребятам один? И сказать им, что я потом приду?
Принц кивнул и, не прощаясь, пошел прочь, такой уставший и найденный в своём белоснежном худи. Головой он крутил так отчаянно, что никто не подумал бы на него, как принца. Зевака, турист, путешественник…
Им он, впрочем, и был.
ГЛАВА 18. Песни, время, рощи и костры
Весь мир — театр, но сценария не дали; ни режиссерам, ни актёрам.
Зато зрителям — томатов — от души.
Приписывается хранителю Теннету в его любимой роли Анте Давьера, предпринимателя
Место встречи с Гординиусом находилось неподалеку от Мшистого квартала. Прикинув время, я побежала домой.
В коридоре меня встретил Марах: филин ужинал — как всегда, возле мышиной норы. Оттуда доносился траурный писк. Из клюва уже ничего не доносилось, кроме хруста тоненьких костей.
— Марах! — ахнула я. — Наш дом — свободная от убийств территория!
— Ху ху ху? — ехидно уточнила птица, глядя на то, как я в чашку наливаю «суррогат» из банки.
— От убийств, а не от крови! — строго подчеркнула я.
— Пх, — сказал Марах и стал лапкой скрести по стене — требовал добавки.
Добавка, визжа, удалялась…
Прихлебывая кровушку, я убеждала себя, что делаю это только из соображений безопасности — мало ли, на что способен Гординиус? Однако, конечно, вечер с принцем и тоска по магии — тоска неожиданная, незваная, эдакий комплемент от повара человечьих чувств — сыграли свою роль.
Когда по венам, будто ртуть, разлилась энергия бытия, я провела краткий инструктаж:
— Унни! Сегодня, кто бы обо мне ни думал — ты меня никуда не выдергиваешь. Никаких Прыжков.
— А если опасность?
— Визжим, кусаемся, боремся — но не Прыгаем. В следующий раз на море я хочу оказаться в купальном костюме — и только так. Договорились?
— Мур-р.
— Отлично. А теперь бежим — нельзя опоздать!
И я почти кубарем скатилась с крыльца — под гулкое, веселое, сладостное своё сердцебиение, любимую песнь каждого живого существа.
«Безлунный» был старинным амфитеатром, который прятался в кленовой роще, заселенной нимфами, и славился двумя диковинками, что придавали ему статус «очаровательного». Во-первых, зрителей просили облачаться в маскарадные костюмы. Во-вторых, им раздавали так называемые «амплуарии», которые заставляли гостей участвовать в пьесах наравне с актерами.
К театру — для нагнетания обстановки — вели узкие, намеренно петлявшие тропинки, подсвеченные россыпью волшебных цветов. Спектакль начинался как раз в одиннадцать, и я хихикала над разряженными гостями, которых встречала по пути. Тут были изысканные наяды, мрачные некроманты, рыцари, упыри и феи-фальшивки (размером с человека, ага). Вон, кто-то даже оделся под короля Сайнора…