Эрнест визгливо заказал еще пива, но Сайленс суетилась на кухне и не слышала. Даггон нахмурился, но Эрнест положил монету на край стола: так Сайленс или ее дочь поймут, что он хочет повторить. Сойдет. Даггон улыбнулся про себя и начал историю.
Закрыв дверь в общий зал, Сайленс Монтейн развернулась и прижалась к ней спиной. Сердце бешено колотилось, и она пыталась унять его, глубоко дыша. Не выдала ли она себя? Догадались ли они, что она их узнала?
Мимо прошла Уильям-Энн, вытирая руки тряпкой.
— Матушка? — позвала девушка, останавливаясь. — Матушка, ты…
— Принеси папку. Быстрее, дитя!
Побледнев, Уильям-Энн поспешила в кладовку. Сайленс вцепилась в передник, чтобы успокоиться. Дочь вышла из кладовки с толстой кожаной папкой. Обложку и корешок покрывал слой муки.
Сайленс раскрыла папку на высокой кухонной стойке. Внутри обнаружилась пачка листков, большинство с портретами. Пока Сайленс перебирала листки, Уильям-Энн выглянула через глазок в общий зал.
Несколько мгновений тишину нарушали лишь бешеный стук сердца Сайленс да шуршание торопливо переворачиваемых страниц.
— Парень с длинной шеей? — спросила Уильям-Энн. — Я видела его лицо на какой-то листовке.
— Это всего лишь Ламентейшен[5] Вайнбер, мелкий конокрад. Он и двух мер серебра не стоит.
— Кто тогда? Парень в углу, в шляпе?
Сайленс покачала головой. Отыскав нужные листки внизу пачки, она изучила рисунки.
«О Запредельный, — подумала она. — Даже не знаю, хочу ли, чтобы это оказались они».
По крайней мере, руки перестали трястись.
Уильям-Энн подскочила и вытянула шею из-за плеча Сайленс. В свои четырнадцать девочка уже обогнала ростом мать. Не самое большое несчастье, когда твой ребенок выше тебя. Уильям-Энн ворчала, что она неуклюжая и долговязая, но в ее стройности угадывалась будущая красота. В отца пошла.
— О Запредельный, — вымолвила Уильям-Энн, прикрыв рот рукой. — Так ты думаешь, это…
— Честертон Дивайд. — Форма подбородка, взгляд… все совпадало. — Явился прямо к нам в руки с четырьмя своими людьми.
За этих пятерых дадут столько, что хватит оплатить запасы на год. А может, и на два.
Сайленс опустила взгляд с рисунков на текст, напечатанный резким жирным шрифтом.
«Чрезвычайно опасен. Разыскивается за убийства, изнасилования, вымогательства». И, конечно, в самом низу: «…и заказные убийства».
Сайленс всегда занимало, правда ли Честертон со своими людьми умышленно убил губернатора самого могущественного города на континенте, или это случайность. Например, простое ограбление пошло не по плану.
Так или иначе, Честертон понимал, что натворил. До убийства губернатора он был обычным, пусть и опытным бандитом с большой дороги, теперь же считался известным и опасным преступником. Честертон знал: если его схватят, пощады не будет. В Ластпорте его объявили бунтовщиком, угрозой порядку и психопатом.
Терять ему нечего. Он больше и не скромничал.
«О Запредельный», — подумала Сайленс при виде списка преступлений, не поместившегося на одной странице.
Уильям-Энн что-то бормотала шепотом себе под нос.
— Он там? — спросила она. — Но где?
— Торговцы, — ответила Сайленс.
— Что?
Уильям-Энн помчалась обратно к глазку. Деревянная дверь, как и все на кухне, была выскоблена добела. Себруки снова наводила чистоту.
— Я не вижу сходства.
— Присмотрись.
Сайленс тоже узнала его не сразу, хотя вечерами сидела над папкой, запоминая лица.
Спустя мгновение Уильям-Энн ахнула, прижав руку ко рту.
— Как глупо. Почему он расхаживает у всех на виду? Пусть и переодетый.
— Все запомнят очередной отряд глупых торговцев из форта, которые решили, что могут бросить вызов Лесу. Очень умно. Через пару дней они исчезнут с дороги, и все подумают, если вообще про них вспомнят, что до них добрались тени. К тому же, так Честертон может путешествовать быстро и в открытую, останавливаться на постоялых дворах и узнавать новости.
Может, так он и выбирал жертв для нападения? Может, бывал и на ее постоялом дворе? От этой мысли все внутри сжалось. Сайленс часто обслуживала преступников, некоторые были завсегдатаями. В Лесу почти каждый считался преступником хотя бы потому, что не платил налоги властям фортов.
Честертон и его люди из другого теста. И без списка преступлений ясно, на что они способны.