О родственнике своем Мадер мог говорить лишь высокими словами. Это его идеал, кумир, которому он подражал, по стопам которого следовал. Барон Унгерн, заглядывая в будущее Германии, лелеял голубую мечту о создании Срединной Азиатской империи. Авантюрист до мозга костей, он верил, что сильная личность сможет своей властной рукой объединить территории Китая, Маньчжурии, Монголии, Тибета и Туркестана.
Вилли Мадер бредил идеями своего родича, но ему казалось, что границы будущей «империи» тесноваты и их надобно расширить. А что, если взять на вооружение девиз старого феодального права — где прошел мой конь, там моя земля?
В родовом имении Аренсдорф, что под Берлином, в семейном архиве барона хранился как дорогая реликвия черновик письма Унгерна одному влиятельному китайскому генералу:
«Смысл своей жизни вижу в цели «Азия для азиатов», в неустанной организаторской работе по образованию Срединного Монгольского царства… Сейчас пока возможно только начать восстановление такой империи и возрождение народов, населяющих территории от Тихого и Индийского океанов до Каспийского моря, то бишь Хазарского… Спасение Китая от революционной смерти вижу в восстановлении династии Цинов, которая способна задушить и мировую революцию, тлетворный дух которой зародился в Европе. Вашему превосходительству необходимо действовать из Пекина в направлении на Тибет, Китайский Туркестан. Пора покончить с английским влиянием в Индии. В этом плане я уже начал сноситься с киргизами, туркестанцами, с их влиятельными деятелями, послал им подарки, серебряное оружие, дорогие халаты…»
Вилли Мадер своей рукой жирно подчеркнул синим карандашом слова «киргизами, туркестанцами, с их влиятельными деятелями». Кто они, как их зовут? О, Мадер дорого бы дал, чтобы узнать их имена… Барон Роман Унгерн, бесславно закончивший свою жизнь в гражданскую войну, видно, с целью конспирации не назвал тех, с чьей помощью надеялся «восстановить» «Срединную Азиатскую империю».
Молодой барон, шагавший в ногу с жизнью, не мог не модернизировать теорию Унгерна. Вилли Мадер предрекал гибель старому Западу, «породившему учение коммунизма», предсказывал крушение всех европейских стран, в том числе Советской России. Все они, утверждал новоявленный пророк, лишь за исключением Германии, будут повержены в прах, а на их руинах вырастет новое немецкое государство. Великая, Вечная Германия! И под кронами этого гигантского платана суждено родиться цветнику — Срединной Азиатской империи. Известно, однако, что в тени деревьев цветы не растут, они хиреют и погибают, становясь удобрением для сильных и больших растений.
Потому Мадер, веря в свое высокое предназначение, с радужными планами отправился в далекий Китай, избранный им самим по доброй воле. Но жизнь опрокинула все его прожекты, которым не суждено было сбыться, как не суждено было сбыться и планам его родича.
Года два назад разведчика отозвали в Берлин и направили оттуда в Иран: то ли шефы разведки рейхсвера сочли, что успехи китайской революции весьма ощутимы и сводят на нет все потуги германского империализма подчинить себе экономику этой далекой страны, то ли стало видно, как одряхлел британский лев и Туркестан уже становится ему не по зубам, что пришла пора заменить льва германским орлом.
Германия, потерпевшая поражение в первой мировой войне, заметно оправилась, восстановила свой военно-промышленный потенциал. Немецкие толстосумы, реваншисты, которым снова не давала покоя мечта о «жизненном пространстве», рьяно стали вмешиваться в мировую политику, уверовав, что пришло время встать на равную ногу со своими вчерашними победителями и даже сменить их в колониях и метрополиях. Для этого требовалось прибрать к рукам их агентуру во всем мире, и прежде всего в Советском Союзе. Немцы не могли простить англичанам, что те в четырнадцатом году одним ударом ликвидировали у себя германскую разведывательную сеть, и теперь взялись за ее восстановление, чтобы завладеть военными секретами коварного Альбиона, вернуть себе, где только можно, лавры непревзойденной разведки. Мадер тоже был одержим этой идеей…