— Угомонитесь, друзья мои! — Кейли оглядел всех, будто видел впервые. — Ничьей в том вины нет. Лучше послушайте…
И английский эмиссар, взяв бразды разговора в свои руки, изложил детально разработанный план вторжения басмаческих сил в Среднюю Азию.
— Мои верные люди сообщают, — продолжал Кейли, — что дайхане недовольны Советской властью. У них стали объединять даже кур, отбирать единственную козу… Нашим людям удалось кое-где внедриться в местные Советы, и они теперь помогают властям перегибать палку, подливают масла в огонь. Все это нам на руку. Словом, плод наливается соком, к весне он созреет окончательно. Истина известная — зрелый плод надобно срывать! Надеюсь, никто из вас не сомневается в успехе нашего предприятия? У большевиков есть крылатая фраза: «Из искры возгорится пламя». Умно сказано — слов нет. Вот мы и разведем из маленьких костров большой пожар. — Эмиссар мечтательно прикрыл веки. Ему чудились звон — не клинков, а золотых монет царской чеканки, высыпаемых из ковровых хорджунов, — переливы золотых ложек, посуды. Все это обещал эмир, если Ибрагим-бек сумеет зажечь басмаческий пожар в Локайской долине и вывезти оттуда некогда спрятанные золотые изделия. Англичанин без обиняков дал знать Ибрагим-беку, что покойный Энвер-паша был щедрым человеком… Да не оскудеет рука дающего! А он, Кейли, к тому же и коллекционер, собирает золотые безделушки, монеты, древние фолианты, старые-престарые статуэтки, медные и бронзовые фигурки, которые можно разыскать в старинных крепостях, в курганах. Азиатам же зачем они?
Ибрагим-бек многозначительно ощерился, оскалил крупные кариесные зубы. Посулил привезти такое, чего даже в сказочной Индии не сыщут. Кейли довольно улыбнулся, прикрыл короткими пухлыми пальцами глаза — снова услышал голос отца: «Мой дорогой мальчик! Ты сам не ведаешь, какое ты прислал чудо, ему цены нет! Твоя шапка (так старик называл византийскую корону) свела с ума всю Польшу. Покупателей пруд пруди, да никто подступиться к ней не может — духу ни у кого не хватает. А точнее — денег… Подожду… Я человек терпеливый. Говорят, собирается ко мне один американский миллионер — жду вот его…»
На эмиссара недовольно уставился Джунаид-хан. Кейли мотнул курчавой головой на короткой, как у боксера, шее, словно отгоняя наваждение. Что за ахинею несет этот старый дуралей?
— Оружием вы нам поможете, боеприпасами тоже. — Джунаид-хан поглаживал клинышек рыжей бородки. — За это вам спасибо… Людей вот, аскеров с пушками, дадите? Или так же дадите, — последнее слово хан произнес с ударением, вкладывая в него понятный всем смысл, — как дали мне тогда, в год Зайца?
— Но вы-то, Джунаид-хан, ничего тогда не потеряли! — саркастически улыбнулся Кейли. — Боже мой! Думаете, я не знаю, что вы из Ирана тронулись с караваном в девяносто верблюдов? А сколько до этого переправили добра в Герат? Вы, поди, на свое имя счет открыли в заграничном банке, а для нашего комитета, для нашего общего дела не дали пока ни шиша…
— Да, вы правы, слава аллаху, я пока ничего и никого не потерял. Но я посылаю в пасть красного дьявола своего старшего сына.
— Как?! Разве не вы сами поведете свои отряды?
— Нет! — Джунаид-хан решительно мотнул головой. — Я уже стар, какой из меня вояка! Эшши не хуже меня справится с делом.
«Трусишь, старая лиса… — думал Кейли. — Сыном откупиться хочешь…»
— Нам ничего не остается делать, как воевать с Советской властью, — продолжал Джунаид-хан. — Она делит туркмен на трудящихся и баев… Баям сулит гибель, а остальным — жизнь. Поэтому мы будем биться с большевиками насмерть, иного выхода у нас нет. Если будет надо, то и сам я сяду на коня.
— А вы как думали, дорогой хан-ага? Рыбку съесть и в воду не залезть? — Эмиссару хотелось сбить спесь с этого экс-владыки, возомнившего себя чуть ли не ханом всей Туркмении. — Никто вас неволить не собирается. Дело Англии — помогать друзьям. Вы же еще дров не наносили, костров не развели. Кто за вас пожар разожжет?.. А за аскерами и пушками дело не станет. Великая Британия умеет ценить своих друзей…
Словоблудничал Кейли. Да ему больше ничего и не оставалось. Разве мог он признаться, что владычица морей не могла, как в былые времена, диктовать миру свои условия? Вчерашние союзники по Антанте напоминали скорпионов в банке, пытавшихся ужалить друг друга. Дядюшка Сэм наступал на хвост дряхлеющему британскому льву.
«Не поджигай — сам сгоришь, не копай другому яму — сам в нее угодишь», — бытует мудрость на Востоке. Англия не выдерживала конкуренции среди империалистических держав. Зашатались основы Британской империи — в ее колониях и доминионах уже повеяло ветром свободы… В самой Англии обострялась классовая борьба: бастовали горняки, железнодорожники, моряки. Никак не могли поделить министерские портфели лейбористы и консерваторы… Английский империализм, видя в существовании Советского Союза угрозу своей колониальной системе, старался в то же время проводить свою парадоксальную политику: с одной стороны, он поставлял оружие басмаческим бандам, желая подогреть антисоветское движение, с другой — заключил торговый договор с СССР.