— Возможно, он провел ночь в каком-нибудь убежище? — высказал предположение Сандде. Я устало кивнула и продолжала заполнять ведомость.
Имена. Некоторые из их носителей относились к последователям Медро, предатели из Братства, которых я знала, которых мы не смогли убедить: Иддауг, Констанс, Кадарн и многие другие. Были воины с Севера; они пришли с Уриеном из Регеда или Эргириадом из Эбраука. Они уже не вернутся домой. Были люди Констанция, которые погибли, оставив королевство без короля и в руинах. Основное внимание я уделяла членам Братства. Их было много, слишком много. Им пришлось принять на себя основную тяжесть сражения. Силидд и Синддилиг; Гвир и Гвитир ап Грейдол; Герейнт ап Эрбин, опытный наездник с терпеливой улыбкой; Горонви, которого называли «Сильным», он незаметно скончался ночью от раны. На дальнем конце поля нашли Кея, храброго, верного, задиристого Кея. Это благодаря ему Мэлгун не смог прорваться через строй пехоты. Он и в смерти оставался большим и устрашающим, на лице застыло выражение гнева, а его рыжие волосы густо покрывала кровь. Из Братства, которое шесть лет назад включало в себя семьсот лучших воинов Запада, в живых осталось едва ли пятьдесят.
Погибло много ополченцев, но сколько именно, даже я не могла сказать. После битвы многие, должно быть, вернулись в свои хозяйства, не дождавшись учета. Собрали своих мертвецов, и разошлись. И я не могла сказать, ни сколько их было, ни сколько погибло, ни сколько осталось. Только одно имя осталось вырезанным в моем сердце, как изображение на печати: Рис ап Сион. Его тоже нашли мертвым среди других на повороте дороги. Он пал во время первой атаки, тело сложили вместе с другими; Эйвлин удалось отыскать его только на следующий день. Весь Инис Витрин насквозь пропах смертью; еда, вода, воздух казались тяжелыми и неприятными.
Днем Мэлгун прислал предложение продлить перемирие до весны и на время вернуться в свои королевства. Мы согласились. Гарнизон в Камланне пообещал покинуть крепость на следующий день и отправиться на север вместе с Мэлгуном.
— Хорошо, — с облегчением вздохнул Сандде. — В Камланне свободнее. А тут повернуться негде. Если так и дальше будет, жди лихорадки.
Артура все не было, не было ни единой весточки о нем.
На следующий день Мэлгун ушел на север. Сандде разослал людей во все города Думнонии, объявить о победе, о том, что возвращается мирная жизнь, начинают действовать рынки. Я сначала хотела объявить награду тому, кто знает что-нибудь об Артуре, но вовремя сообразила, что неразумно сообщать всей Британии о пропаже Верховного Короля. Впереди новые мятежи, а то и Мэлгун может передумать, вернуться, а оказать ему сопротивление просто некому.
Сандде отправил людей в Камланн, там и места было больше, и с припасами все в порядке. В первый день отправились здоровые, потом — раненые. Я осталась в Инис Витрин с тяжело ранеными. Их пока нельзя перевозить. Сандде оставил на меня Инис Витрин, а сам отправился в Камланн.
Я ждала. С ополчением проблем не возникло. Они вовсе не стремились в крепость. После перемирия многие вернулись по домам. Сион ап Рис и сородичи ушли через пять дней. Они бы и раньше ушли, но ждали, пока вернется один из них. Его отправляли домой за телегой с волами. Один из них оказался ранен, он не мог ни идти, ни ехать верхом. Риса решили похоронить на землях клана. Я смущенно преподнесла им кое-какие подарки. Уж как они к ним отнеслись — как к плате за мое у них пребывание, или как к вире за кровь родича — не знаю. Но в любом случае в хозяйстве все пригодится. В то утро я вышла к воротам крепости проводить их.
Эйвлин уходила с ними. В моем доме оставалась одна служанка. Она почти не разговаривала, только плакала, когда думала, что никто не видит. Ее муж погиб. Переносила она свою потерю стоически.
— Жаль, что так вышло, — сказала я им на прощание.
Сион ап Рис пожал плечами, глядя на завернутое в саван тело старшего сына.
— Когда идешь на войну, знаешь, что можешь погибнуть, миледи. Мы все знали. Будем думать, что рисковали не напрасно. — Он взял волов за рога и развернул к воротам. — Рис верил в вашу Империю больше, чем кто-либо из нас, он большую часть жизни ей отдал. Может, и к лучшему, что он не видит, чем это все кончилось. А так… Все когда-нибудь умирают.