Мощные лампы ярко освещали мужчин, звукооператоры поправляли микрофоны, стараясь не попасть в кадр. Звук был громким и отчетливым, но Келли ничего не слышала. Она не сводила глаз с Блейка; тот наливал себе в стакан воду из стоящего на столе кувшина. Он тепло улыбнулся на замечание священника и отпил воду.
Келли наблюдала за ним, не отрывая глаз от его стройной фигуры. Она услышала, как произнесли его имя, и затем студию заполнил его голос.
— В ходе работы мне пришлось познакомиться с различными религиями; все они весьма убедительны, — сказал он.
— Но раньше вы упомянули шаманство, — заметил пожилой священник. — Вы его тоже считаете религией?
— Шаманство — это поклонение одному или нескольким богам. Что же это, если не религия?
— Но ведь то же самое можно сказать и о колдовстве, — возразил священник.
— А почему бы и нет? Божества, почитаемые ведьмами, по праву считались могущественными. Богу совсем не обязательно быть добрым.
— Ну а вы сами во что-нибудь верите, мистер Блейк? — спросил интервьюер.
— Ни в Бога, ни в дьявола, какими мы их себе представляем, я не верю, — ответил писатель.
Глаза Келли, неподвижно наблюдавшей за ним, наполнились слезами. Она дотронулась до пистолета в сумочке, в глубине души понимая, что не сможет воспользоваться им. Она должна бы его ненавидеть, но чувствовала, что любит его сильнее, чем прежде. Разве этот человек может быть злым? Человек, которого она так любит?
— Тогда во что вы верите? — задал очередной вопрос интервьюер.
— Я верю в силу, которая управляет жизнью каждого, но я убежден, что она идет не от Бога, каким бы он ни был, — сказал писатель. — Она идет отсюда. — Он ткнул себя пальцем в грудь.
— И эту теорию вы доказываете в своей новой книге, которая вот-вот выйдет в свет? — спросил интервьюер. — Я имею в виду идею, что каждый из нас по своей природе имеет как бы две стороны. Одна — добро, другая — зло.
— Вряд ли эта концепция оригинальна, — высокомерно проговорил психиатр. — На самом деле все религии мира, как прежде, так и сейчас, основаны на борьбе добра со злом.
— Согласен, — сказал Блейк. — Но никому раньше не удавалось отделить злое начало человека и превратить его в материальную силу, не зависящую от остального разума.
Келли вздрогнула, пелена словно упала с ее глаз.
Она сунула руку в сумочку и взяла пальцами рукоятку «магнума». Огляделась по сторонам и медленно взвела курок.
Позади нее стоял мужчина.
Он был в белой рубашке с короткими рукавами и в темных брюках. На груди его Келли заметила значок с надписью «безопасность».
Она выпустила из руки пистолет и быстро повернула голову в сторону студийной площадки. Сердце ее бешено колотилось. Она посмотрела на Блейка.
На него надвинулась кинокамера.
Келли поняла, что время пришло.
— Что вы конкретно имеете в виду? — спросил интервьюер, улыбаясь.
Блейк посмотрел в камеру.
— Каждого можно заставить совершать поступки, которые обычно внушали ему омерзение, — заметил он.
Камера приблизилась к нему.
Келли вновь сунула руку в сумочку и взяла пистолет. Она слышала сзади тихое дыхание сотрудника безопасности, но знала, что у нее нет выхода.
Она начала медленно вынимать пистолет.
Охранник позади нее двинулся с места, она затаила дыхание и услышала его удаляющиеся шаги. Потом она увидела его в пятидесяти футах от себя, слева от съемочной площадки. Келли наблюдала за ним еще некоторое время, потом вновь посмотрела на Блейка.
Он сидел неподвижно и пристально смотрел в камеру.
Трое мужчин в замешательстве разглядывали его; молчание затянулось, зрители стали перешептываться, но Блейк все так же сидел, обратившись лицом к камере, словно к змее, заворожившей его.
Оператор был не одним, кто почувствовал, как по телу его распространяется холод. Он поежился.
Келли тоже ощутила на себе ледяные тиски, но слезы ее были теплыми.
Она не отводила глаз от Блейка, ей казалось, что холод усиливается, охватывает ее тело, становится невыносимым.
Она выхватила пистолет из сумочки, поднялась, держа его на вытянутой руке, и стала торопливо целиться в Блейка.
Мужчина, сидящий впереди, обернулся и открыл рот, чтобы закричать. Охранник возле студийной площадки тоже заметил ее и бросился к ней, не сводя глаз с блестящего «магнума».
Выстрел прозвучал неожиданно.
Келли нажала на спусковой крючок, грохнул выстрел, и она едва удержалась на ногах. Келли сморщилась от боли, потому что рукоятка пистолета сильно ударила ее по руке. «Магнум» резко дернулся, выпустив крупнокалиберную пулю, из ствола вырвался сноп яркого белого пламени, и ослепленные вспышкой зрители пригнулись от страха. Многие из них даже не успели понять, в чем дело.
Пуля ударилась в пол и проделала в нем дыру величиной с монету в пятьдесят пенсов.
Келли снова выстрелила.
Вторая пуля вдребезги разнесла стол из дымчатого стекла перед Блейком. Заметив вспышку, вырвавшуюся из дула пистолета, он посмотрел в сторону зрителей. Стеклянные осколки разлетелись во все стороны, и старый священник вскрикнул от боли, когда один из них рассек ему щеку. Психиатр схватил его за руку и оттащил в сторону.
Блейк поднялся, вытянув вперед руки.
Писатель был крупной мишенью, и на этот раз Келли не промахнулась.
Пуля, летящая со скоростью 1, 43 фута в секунду, ударила его прямо в грудь. Пробив его грудину, пройдя через легкое, она вылетела из спины, оставив в ней дыру величиной с кулак. Кровь забрызгала декорацию позади Блейка, писатель рухнул на пол и попытался ползти, но Келли выстрелила еще раз.
Вторая пуля попала ему в бок, раздробила таз и продырявила печень.
Он прижал руку к зияющей ране, словно желая сдержать кровь. Ему казалось, что в груди его вспыхнул огонь, он кашлянул, изо рта хлынула кровь, стекла по подбородку и влилась в лужу, образовавшуюся под ним.
Несмотря на страшную боль, он сумел проползти по площадке и поднялся на колени, когда его свалила третья пуля, угодившая ему в левое плечо. Из раны брызнула кровь с осколками раздробленной кости.
Он упал лицом на стул и уже не чувствовал боли, когда последняя пуля почти разнесла ему голову, ударив его в шею. Удар отбросил его, он упал на спину и застыл; из огромной раны забил кровавый фонтан.
Келли стояла в глубине студии и сжимала горячий пистолет. Вокруг нее пахло порохом, но она не замечала этого. Когда, косясь на дымящееся дуло, к ней приблизился сотрудник безопасности, она выронила пистолет, безучастно посмотрев на него.
Он замедлил шаг, и она увидела, как шевелятся его губы, Но ничего не слышала. Лишь через некоторое время звуки начали доходить до нее.
Она услышала визг и крики. Она покачала головой и изумленно, широко открытыми глазами посмотрела на охранника. Перевела глаза на пистолет, лежащий под ее ногами, потом на площадку.
Келли увидела, что к телу бросились два-три человека, но лишь потом поняла, что это тело Блейка.
Она увидела кровь. Почувствовала запах пороха. В ушах по-прежнему звенело от оглушительных выстрелов.
К Блейку подбежали врачи «скорой помощи», один из них пытался нащупать пульс, но покачал головой. Другой снял с Блейка куртку и прикрыл его лицо.
Она поняла, что Дэвид Блейк мертв.
Охранник взял ее за руку. Она посмотрела на него расширенными глазами, в которых застыл вопрос, потом взглянула на пистолет и покачала головой.
Когда ее уводили, Келли казалось, что тело ее покрыто коркой льда.
Глава 61
Несмотря на малое количество мебели, комната в полицейском участке на Олбани-стрит казалась крошечной. В ней было меньше двенадцати футов, и она вмещала деревянный стол и два стула по обе его стороны. В углу возле двери теснилась треснувшая раковина; под ней стояло пластмассовое ведро, куда стекала просочившаяся сквозь разбитый фарфор вода. В комнате пахло потом и сигаретным дымом, но окна были плотно закрыты. На потолке горели слишком яркие для столь небольшого помещения люминесцентные лампы.