— И какая тут логика? Их бьют, орут на них так, словно они нашкодившие котята. Любой бы уже стал кричать в ответ. Другое дело, что я крик то выслушаю, но не стану убегать в слёзках, как это делают другие девушки. Я и сдачи дать могу.
— А вы посмотрите на себя, как на девушку. Вы молодая, красивая, следите за собой. У вас прекрасные глаза, утончённая фигура. Маркус когда-то что-то ляпнул про ваш прелестный запах.
— Чего?.. Запах? Совсем что ли ополоумел?! Это что ещё за пошлости?! Я ему в нос завтра чеснока затолкаю, чтобы ничего больше чувствовать не мог!
На удивление, от этого крика Фаргс не проснулся и продолжил спать. Он точно знал, что сейчас не утро, а значит и орут не на него. Какое приятное чувство, что Корентайн орёт не на тебя, а на кого-то ещё.
— Вот он подметил это для себя. Я подметила, что у Фаргса красивый голос, — девушка задумалась и покраснела. — Он просто красивый, вот! А вы бы могли подметить животик Тэниша, он такой милый.
— Там такие родинки забавные. Это даже полезно, хоть труп можно будет опознать, — Корентайн улыбнулась, а Люц нервно хихикнула.
— Это я всё к чему, в вас есть что-то незабываемее, что и нравится рекрутам.
Люц закрыла палатку, пока Корентайн смотрела на лучину. Она положила руку на бок Тэниша и стала гладить.
— Вы чего это? , — чудачество наставницы не переставало поражать девушку.
— Тяжело ему, я же вижу. Он бы и рад сейчас где-то на воле быть, а не здесь лежать, ещё и со мной. Удивлена, что он не смотался, а был у меня один такой.
— Да? И что с ним стало?
-Я нашла его, хотела крылья все выщипать, но не стала. А потом он сам вернулся в лагерь и даже на дежурство не попадал.
— Крылья? Но это же так важно в нас, наши крылья. Неужели вы способны на такое? , — с неким испугом спросила Люц.
— Ради сохранения порядка я готова на всё. Не стоит делать глупые вещи и тогда будете целы, всё просто, — она в последний раз провела рукой по Тэнишу. — Иди спать, так ты сможешь побольше выспаться.
— Хорошо, Наставница, — девушка улеглась поближе к своему любимому.
Дождь так и продолжал лить, а это означало, что завтра везде будут капли, которые могут намочить крылышки. Закончив записи, Корентайн и сама улеглась, потушив лучину. Пока Корентайн спала, провинившиеся проклинали её, кроме Маркуса, который так и рвался под дождь, чтобы остановить её обидчиков.
***
До чего же было трудно Тэнишу не выдать то, что он не спит. Слова Корентайн укололи как иголки. Глам даже в какой-то момент задумался над ее словами. С закрытыми глазами он лежал и ровно дышал, а в голове роились множество мыслей. К счастью глам смог уснуть вслушиваясь в беседу Люц и наставницы, и ему не пришлось палиться, когда его стала гладить крылатка.
Что же ему снилось. Он наверняка не вспомнит большую часть сна. То, что там творилась какая-то дичь и самая настоящая каша из всего пережитого и сказанного. Но вот последний момент заставил его просто подскочить на месте с немым воплем. Конечно, если тебе снится женщина обнаженная верхом на тебе это должно быть самым приятным… Но не в том ключе, в котором приснилось Тэнишу. Кому понравится противно улыбающаяся женщина держащая клинок у твоего горла, сидящая верхом на тебе в чем мать родила и говорившая про ответственность и про то, как его легко будет опознать.
Возможно увидь его кто в тот момент, решил бы что он тот еще извращенец, раз у него от подобного сна в прямом смысле штык встал. Тэниш сам был ошарашен. Конечно, он здоровый мужчина и знал какие могут быть неудобства по утрам, особенно если пропустил вечерние походы в туалет. Но чтобы его заводил сон. Да еще после такого резкого пробуждения Тэниш даже не понимал, что его разбудило.
Глам подскочил на ноги и быстро вышел наружу. Ему повезло что было рано для подъема и почти никого не было, кроме соглядатаев. Тэниш поспешил в ближайшие заросли и пробыл в лесу некоторое время. Отвлечься от странных мыслей и послевкусия после странного сна было не так сложно, как перестать пытаться вспомнить что ему там снилось. Брюнет тяжело дышал и мысленно перебирал строчки из разных прочитанных книг иногда перешептывая их себе под нос. После всего этого и пары глубоких вдохов организм успокоился. Вспоминать о сне ему не хотелось, так как послевкусие после него было неприятным, а это значило что и сон был неприятным.
Глам вернулся из зарослей в лагерь уже к началу утренней разминки. Он вернулся в палатку и привел свое место в порядок. А затем и себя, ведь он был весь взъерошенный и помятый. Дальнейший день должен был пройти уже привычным ходом.