Даже прожив с Джоном шесть лет, Сара не могла похвастаться полной уверенностью в том, как он себя поведет. Этот человек был абсолютно непредсказуем в своих действиях, не говоря уже о том, каким он становился во время наркотических приходов. Доведенная до крайности его жестокостью, проявившейся внезапно и убившей в ней все светлые чувства к этому человеку, О’Нил хотела лишь одного — забрать Эшли и оказаться как можно дальше, чтобы он больше никогда не смог найти их и причинить вреда.
Подобравшись к двери, Сара осторожно заглянула в ближайшее окно, но ничего не смогла рассмотреть из-за толстого слоя пыли. Крепче сжав пистолет влажными от волнения ладонями, блондинка легонько толкнула дверь плечом, отскакивая чуть вбок. Никто не выпрыгнул ей навстречу, не начал стрелять, поэтому девушка медленно вошла в темный проем, становясь самым ярким пятном при отсутствии какого-либо освещения. Ее взору открылся небольшой холл, по-видимому, проходная заводского помещения. Повсюду валялся строительный мусор, плитка на полу была сколота в крупную крошку, а краска на стенах облупилась так, что невозможно было угадать ее первоначальный цвет. Грязные окна совсем не пропускали свет, поэтому, двигаясь осторожно и стараясь не шуметь, девушка самонадеянно прошла вперед пару шагов. Внезапная боль в затылке рассыпала уплывающий перед глазами мир на миллионы кусочков, погружая все во тьму.
***
Это был очень странный сон. Странный, но невозможно приятный. Они с Эшли сбежали в маленький уютный городок в провинциальной глуши недалеко от туристических троп Грейт-Смоки-Маунтинс, где обустроили свой быт, забывая обо всех бедах и печалях. Сара работала в маленьком, но безумно уютном баре, разливая пиво, виски и встречая новых, интересных и таких душевных людей. Все они были так дружны, так поддерживали друг друга, как семья, которой у нее никогда не было. А еще ей снился мужчина. Высокий, самоуверенный, с нахальной улыбочкой и бесконечно добрыми лучистыми глазами. Почему-то он был в ковбойской шляпе и на лошади. Забавно осознавать, что за такой короткий период он смог подарить столько противоречивых эмоций, столько несуразных, нелепых, смешных и в то же время волнующих моментов… Как же не хочется просыпаться. Ведь она должна вспомнить хотя бы его имя.
Глаза резало от света, тупая боль стучала в голове набатом, словно кто-то надел ей на голову кастрюлю и хорошенько ударил по ней поварешкой. Каждое движение давалось с трудом и отзывалось покалыванием миллионов иголочек в задеревеневших мышцах. Похоже, она уснула в очень неудобном положении. Свет все же проник сквозь ресницы, и Сара с усилием подняла тяжелые веки, хотя ей никак не удавалось сфокусировать взгляд. Видимо, старые шторы задернуты неплотно, либо Джон опять забыл выключить свет перед сном.
Нет, это не было похоже на ее спальню. Вокруг царил полумрак, и даже маленькая электрическая лампочка, свисавшая на тонком проводе с потолка, не спасала ситуацию. Повсюду были хаотично сложены какие-то ящики и коробки, а чуть поодаль виднелся стол с горой бумаг и свертков. Массивная дверь была плотно закрыта, а окна отсутствовали совсем. Но где она? Это какой-то склад?
Боковым зрением девушка уловила движение и непроизвольно дернулась, вызывая новую волну боли во всем теле. Теперь, после сна на старом продавленном диване, неприятные ощущения и ломота будут преследовать ее весь день. Блондинка перевела взгляд вперед, ощущая чье-то присутствие и едва не вскрикнула от ужаса, понимая, кто все это время сидел у нее в ногах, будто ожидая пробуждения спящей красавицы.
Лицо Джона озарила ласковая улыбка, превратив его в гримасу из-за отсутствия света в комнате, или Саре все это лишь чудилось, пока она с отвращением и страхом вглядывалась в образ бывшего мужа. Он явно похудел и даже как-то осунулся, но вряд ли это были последствия тюремного заключения. Неестественный блеск глаз, болезненный цвет кожи и подрагивающие от постоянного нервного тика веки выдавали его с потрохами. Джон снова был под кайфом. И Сара слишком хорошо знала это состояние бывшего мужа. Либо он уже словил приход, либо его вот-вот накроет опьяняющей волной, и он, словно дикий зверь, затаившийся в засаде, с благоговейным трепетом ждал этого момента.
— Моя девочка, — хриплый шепот, словно шершавый кошачий язык царапал ее кожу, заставляя морщиться и замирать в ожидании неизбежного, ведь она прекрасно знала, к чему ведет эта напускная ласка и нежность. — Ты вернулась ко мне.
— Где Эшли? — ее собственный голос звучал так глухо и неестественно, будто вовсе и не принадлежал ей.
На миг его лицо потемнело, искажаясь тенью раздражения, но расслабленная улыбка снова заиграла на губах Холла.
— Я так по тебе соскучился, милая, — ее вопрос намеренно остался без ответа, но девушка не собиралась сдаваться.
Стараясь не делать резких движений, как дрессировщик входящий в клетку со львом, Сара осторожно приподнялась на локтях, ненамеренно морщась от боли в затекших мышцах. Все это время Джон не сводил с нее хищного взгляда, продолжая улыбаться, однако теперь эта улыбка приобрела новый характер. Предвкушение, нетерпеливое, практически истеричное, граничащее с помешательством, — вот что таили в себе эти изогнутые уголки губ.
— Где наша дочь? — повторила блондинка, спокойным, но более серьезным тоном, как если бы они обсуждали котировки акций за обедом.
Его глаза потемнели, выдавая бушующую в них ярость, однако след улыбки все еще оставался в поле зрения девушки. Джон порывисто поднялся с дивана, делая пару шагов в сторону двери, зарываясь пальцами в короткие, чуть волнистые волосы. Резкий разворот — и он бросился к дивану, заставляя бывшую жену в страхе сгруппироваться, подтягивая колени к груди.
— Неужели тебя волнует только это? — его крик отскочил от стен комнаты, со звоном заполняя ее черепную коробку. — Я был в тюрьме, я страдал, я искал тебя по всему, мать его, континенту. И это все, что ты можешь сказать мне?
Левое запястье девушки оказалось в стальной хватке, неестественно выворачивающей его в бок и вверх. Морщась от режущей боли, О’Нил продолжала смотреть в глаза бывшего мужа, стараясь не выдавать своего ужаса, хотя и понимала, что это уже абсолютно бессмысленно. Однако вспышка гнева отступила так же стремительно, как и появилась. Джон внезапно поднес ее руку к своим губам и, оставив на тыльной стороне ладони легкий, почти невесомый поцелуй, словно ласковый котенок, потерся щекой, царапая щетиной нежную кожу.
— Сара, мой ангел, моя жизнь! — промурлыкал он, разглядывая ее пальцы. — почему ты перестала носить свои кольца? Ты потеряла их, малышка? Ну, не переживай, милая. Мы обязательно закажем новые, еще лучше!
Его беззаботное, почти детское выражение лица могло бы с легкостью вызвать улыбку умиления, однако именно в этот момент блондинка затаила дыхание. Она знала, что означает подобное затишье в настроении этого мужчины. Борясь с отвращением, она не отдергивала руки, позволяя ему выражать свою странную любовь и скомканную ласку. Но тревога за дочь дикой птицей билась в грудной клетке девушки. Она старательно гнала плохие мысли и пыталась сохранять спокойствие и хладнокровие, несмотря на то, что предательские слезы уже собирались в уголках глаз, а ком в горле, сотканный из животного страха и волнения, мешал нормально дышать. Усмиряя собственный организм, Сара постаралась беззвучно вздохнуть, но судорожный всхлип, предательски вырвавшийся наружу, неожиданно оглушил даже ее саму.