— Майкл! — Адель с визгом кинулась к шатену через весь зал.
Во взгляде О’ Нил проявилось удивление, и это не укрылось от Рэнди.
— Ну, как тебе наш красавчик? — довольно крякнул мужчина.
— Хам и невежа, — едко бросила девушка, заставляя окружающих застыть с открытыми ртами от удивления.
Но Тёрнера это, похоже, только рассмешило.
— Ну, Аарон, услужил! — выдал он сквозь смех. — Как будто мне больше делать нечего, как помогать по дому неуклюжей истеричке.
========== Часть 4. Ты должна быть послушной девочкой ==========
Noah Cyrus — Ghost
Avril Lavigne — Fell in love with the Devil
And when you’re looking in the mirror
Demons may be closer than they may appear.
Моего мужа зовут Джон Холл.
И первый раз он ударил меня через пару месяцев после свадьбы. Кажется, это произошло случайно. Правда, теперь я уже ни в чем не уверена.
Джон вернулся домой в плохом настроении после какого-то важного совещания. Хмурился, что-то бормотал себе под нос. Ему постоянно кто-то названивал, и он уходил к себе в кабинет, разговаривая на повышенных тонах. Я не вслушивалась в его разговоры, но как любящая жена хотела как-то помочь ему успокоиться. Пошла на кухню и заварила чай, красиво разложила приборы на подносе.
Я зашла в кабинет и вздрогнула от его резкого тона. Джон явно кого-то отчитывал по телефону, стоя спиной ко мне сбоку от рабочего стола. Быстро пересекла кабинет, поставила поднос на стол и хотела положить ему ладонь на плечо, но он резко развернулся, наотмашь ударив меня по лицу рукой. От удара потемнело в глазах, и я завалилась на стол, снося поднос и чашки с горячим чаем.
Джон кинулся ко мне, просил прощения, обнимал, осматривал, не поранилась ли я. Казалось, что он испугался даже сильнее меня. Постоянно извинялся и всю следующую неделю заваливал цветами и маленькими подарочками. Тогда я списала все на случайность и довольно скоро забыла об этом.
Когда я забеременела, он был на седьмом небе от счастья. Буквально носил меня на руках и сдувал пылинки. Родилась Эшли, и мы как-то незаметно погрузились в эту семейную рутину, поджидающую всех молодых родителей. Пеленки, подгузники, бутылочки, соплеотсосы, бессонные ночи и невыносимая нежность к нашему ребенку вперемешку с постепенным отдалением друг от друга.
Я полностью растворилась в материнстве, как-то упуская из виду отношения с мужем. Нет, я не отталкивала его от себя, мы по-прежнему проводили вместе много времени, тем более теперь нас было трое, и я старалась делить свое время поровну, но постепенно между нами как будто бы стала расти ледяная стена отчуждения.
Поначалу я списывала все на его загруженность работой. Он был крупным бизнесменом, постоянно обсуждал по телефону какие-то поставки, отгрузки, сделки, но я никогда особо не вникала в его рабочие процессы, оставляя эту сферу жизни полностью в его руках. Мне казалось, что работа и семейная жизнь должны быть максимально удалены друг от друга. И лучше бы так оно и оставалось.
Эшли росла не по дням, а по часам, радуя и удивляя нас своими успехами в развитии, но вместе с тем росло и недовольство Джона в мою сторону. Сначала я не замечала этого. Мы всегда с ним дурачились, как парочка подростков, но вскоре его шутки и подколы стали приобретать более злой и порой даже безжалостный характер.
Он стал без стеснения обзывать меня, говорить о том, что буквально подобрал меня с улицы, и что, будучи без роду и племени, я должна быть ему благодарна. И если первые подобные заявления были умело облачены в шутливую форму, то чем чаще он говорил об этом, тем сильнее росла моя обида. Я перестала понимать его юмор, когда наконец осознала, что в его словах нет ни грамма веселости и обычной дурашливости. Он бил словами и попадал точно в цель.
Мы начали ругаться. Сначала огрызались друг на друга, но затем всё это постепенно обрело форму неслабых скандалов, во время одного из которых произошло то, что обычно называют точкой невозврата.
После очередной его гнусной реплики в мой адрес я в сердцах воскликнула о своем желании подать на развод, чтобы избавить его наконец от своего, так противного ему, общества. А дальше…
Он налетел на меня коршуном, схватил за волосы и тряхнул. От неожиданности я чуть не потеряла равновесие, но он продолжал меня грубо удерживать. Мне казалось, что я вполне могу остаться без пары-тройки прядей. И я никогда не забуду эти пылающие огнем глаза и яростный шепот: «Ты никуда от меня не денешься, сука. Пока смерть не разлучит нас, помнишь?».
Он отбросил меня в стену, сползая по которой на пол, я давилась слезами обиды и ужаса. В какой момент мой нежный принц смог превратиться в мерзкое чудовище? В тот вечер он ушел и не ночевал дома. Я же вздрагивала от каждого шороха и практически не сомкнула глаз, постоянно прокручивая в голове все наши с ним особые моменты и постоянно задаваясь вопросом, когда мы свернули не туда.
Наутро Джон вернулся домой в бодром расположении духа, никак не выдавая вчерашней ярости. Как будто все, что произошло, было лишь сном. Он потянулся меня поцеловать, но я застыла на месте и едва дернулась, когда его губы коснулись моей щеки. Казалось, он даже не заметил этого. И все вернулось на круги своя. Он был нежен и ласков, играл с малышкой Эшли, оказывал мне знаки внимания, хоть и без привычных цветов и подарков.
В какой-то момент мне начало казаться, что та вспышка ярости мне действительно приснилась. Я снова начала расслабляться, но полностью не теряла бдительности. На каждый его жест реагировала, будто затравленный зверь, встречая в ответ искреннее недоумение, улыбчивую насмешливость и легкие подколы. Каждое его прикосновение вызывало во мне дрожь дурного предчувствия. И, в конце концов, оно меня не обмануло.
Джон как-то снова пришел домой в плохом настроении. И будто вымещая на мне свою злость, начал придираться. Складывалось впечатление, что он буквально напрашивается на скандал. Я же, как могла, сглаживала углы. В конце концов он не выдержал и ударил меня по лицу. От силы удара я упала на диван, заслоняясь от него руками. Обычно после такого в нормальном человеке может проснуться сожаление о содеянном и раскаяние. Но его как будто подстегнула моя беззащитность. Словно дикий зверь он набросился на меня.
Слава богу, что моя память услужливо стирает многие моменты подобных ситуаций. Я плохо помню, что он делал со мной. Помню лишь боль от ударов, ощущения страха, мерзости, грязи, тошнотворно-горькие слезы на своих губах и его дикий взгляд.
А на утро как будто ничего и не было. Легкий поцелуй в щеку, от которого все внутри переворачивается, заставляя застыть на месте и сжаться в маленький комок оголенных нервов. Он будто бы и не заметил всех тех ужасных следов, что оставил на мне. Кажется, он вообще избегал смотреть на меня. А я давилась слезами, осматривая в зеркале синяки и кровоподтеки.
Подобные эпизоды стали повторяться.
Я начала бояться собственного мужа. Вздрагивала, когда он заговаривал со мной, когда пытался меня коснуться, каким бы ласковым ни выглядел его жест. Теперь любое его прикосновение причиняло мне пусть и не физическую, но душевную боль.
Не передать словами, в каком ужасе я пребывала, пока ждала его с работы. В каком настроении он приедет? Будет ли весел и добродушен, или же холоден и раздражен? В какой-то момент я поймала себя на мысли, что боюсь звука шороха шин по гравийной дорожке, ведущей к нашему дому. Это кажется смешным и безумным, но я на самом деле слышала, как Джон приезжает домой. Я чувствовала его приближение каждой клеточкой своего тела. И если он был в плохом настроении, я начинала молиться…
Почему я не уходила от него? Я задавала себе этот вопрос сотни тысяч раз и никак не могла найти ответ.
Поначалу мне казалось все это каким-то недоразумением. Я верила и ждала, что он одумается, придет в себя, и все будет как прежде. В этом меня отчасти уверяли дни после побоев. Он всегда был ласков и обходителен на каждый следующий день