Проливной дождь, который ниспослал Бог, чтобы я ощутил себя как дома, привел к тому, что длина очереди к такси в аэропорту составляла, по моему предположению, полтора часа. Я сел на автобус и приехал на многолюдный автовокзал Тель-Авива. Меня сразу же окружили подростки с автоматами. Большими автоматами, наброшенными на плечи, как спортивные сумки, с магазинами, полными медных пуль. И не только мальчики, но и девочки. Детям в Израиле приходится очень быстро взрослеть. Я заметил одну чрезвычайно симпатичную девушку, которая держала правую руку на стволе автомата. Может, стоить пригласить ее на ужин, подумал я; она, вероятно, сможет достать нам хороший столик.
Я забыл, что израильская военная служба подразумевает, что каждый юноша должен провести в армии минимум три года, а каждая девушка – пятнадцать месяцев. Похоже, они повсюду носили с собой оружие, то ли потому, что считали плохой идеей оставлять его где-либо, то ли потому, что оно заставляло жителей этого постоянно запугиваемого государства чувствовать себя защищенными. А потом я вспомнил – сейчас же канун Нового года. Меня передернуло от одной мысли о том, как переполнятся отделения скорой помощи и травмопункты Британии, если подростки выйдут отмечать канун Нового года с оружием. Это определенно эффективный способ заставить людей сидеть дома.
В отеле я встретился с Даниэлой, моим израильским издателем, и мы пошли выпить. Она влюбилась в мою предыдущую книгу, открыв ее для себя во время поездки в Англию, и занималась ее переводом на иврит. Это меня немало удивило, потому я всегда мечтал о том, чтобы меня перевели на язык, который читается задом наперед, и вызвало во мне чувство собственной значимости. Я объяснил причины своего приезда в Израиль, рассказал о пари и о том, как собираюсь отыскать Спыну.
– «Маарив» фактически согласилась решить для меня эту проблему, – сказал я, – если я передам им эксклюзивные права.
Даниэла выглядела шокированной.
– Ты не должен этого делать, – твердо сказала она.
– Что ты имеешь в виду?
– У меня куча договоренностей с другой газетой по поводу твоей книги. Если ты сделаешь это для «Маарив», они все отменят. Ты должен позвонить им и сказать, что не предоставишь эксклюзив.
– Но, Даниэла, они же все организовали – завтра меня везут на встречу с этим парнем.
– Тони, я категорически запрещаю тебе говорить с ними.
Никакого смысла препираться. Она хотела «шеш» – и все. Мои надежды на то, что все пройдет легко, рухнули. Придется начинать с нуля. С Новым годом, приятель.
Возможно, мое решение лететь под Новый год было довольно странным, но я запланировал эту поездку между другими рабочими делами, и это был единственный реальный способ выкроить время – а последнее мне наверняка понадобится, после ошеломляющего заявления Даниэлы. Так что я попросил у нее совет, куда можно пойти, чтобы провести типично израильскую новогоднюю ночь.
– А чего тебе хочется? – спросила она.
Хороший вопрос, и я действительно не знал на него ответа. Я уже давно не радовался новогодним праздникам, Проблема в том, что подростком я просто обожал эти праздники. Они неизменно проходили на вечеринках, где все были пьяными и где в полночь разрешалось поцеловать любую девушку, которая тебе приглянулась. Это казалось потрясающей идеей, никаких подвохов: подходишь к девушке, говоришь: «С Новым годом», а потом целуешь. Не знаю, почему, но с тех пор жизнь стала гораздо сложнее.
Еще одна проблема новогодней ночи связана с неизбежным ощущением неверного решения. В эту праздничную ночь тебя приглашают, по меньшей мере, на три разных вечеринки, но попасть удается только на одну. В полдвенадцатого, когда понимаешь, что сидишь и слушаешь, как продавец ковров восхваляет достоинства износостойкого ворса и указывает на его преимущества перед обычным линолеумом, возможно, начинаешь думать, что одна из двух других вечеринок могла оказаться вариантом получше. Вероятно, так было всегда. Наверное, какой-нибудь древний человек встречал Новый год, потягивая медовуху и думая о том, что, возможно, провел бы время гораздо лучше, если бы пошел на вечеринку к царю Огу, жившему в четырех пещерах от него. Даниэла направила меня в винный бар, владелец которого был ее знакомым, и сказала, что там должно быть весело. Но весело не было. Никто даже не стал вести обратный счет до полуночи. Я забыл, что в Израиле мало кто отмечает Новый год, потому что главное торжество происходит в сентябре на Рош ха-Шана.