— Его не объявляли?
— Нет. А по говору он откуда-то от нас! Южанин. Все, что я вспомнила, пока ехала…
Сальков ждал окончания переговоров, взгляд белесых глаз был тревожен.
— Еще минуту. Извини… — Последний звонок, в дежурку, Денисов сделал сам. — Степанов ждет?
— Да.
— Сейчас я решу: нужен он или нет. — Денисов положил трубку. — Степанов — тот парень, что просил у тебя закурить, — объяснил он Салькову. — За платформой. У элеватора. Помнишь?
— Ну. — Ответ ни к чему не обязывал.
— Степанов подтвердит, что ты следил за пострадавшим. Тебе что-то было известно.
— Откуда, Денис?!
— Есть еще очевидец…
Им снова помешали. В трубке раздался голос, мило коверкавший «л» и «р».
— Это Елена Дмитриевна Сазонова. Вы Денисов? Николай Алексеевич стоит рядом, передает вам привет и дергает за руку с тем, чтобы я уложилась в отведенные три минуты. Он считает, что я немножечко языкатая… Ничего, что я позвонила? Мы все время думаем о том человеке. Семья его нашлась? Нет? Можем мы чем-то помочь? Николай Алексеевич мог бы написать своим друзьям. Может, кто-то бы откликнулся? От кого-то же он узнал про Окуневых, про нас!
— Мои товарищи уже этим занимаются…
— А еще мы приглашаем вас приехать. В любое удобное для вас время. Конечно, вы заняты. Я помню, как сама работала и с первой получки купила маме заварной чайник, а себе — длинные, по локоть — белые перчатки… Николай Алексеевич дергает меня. Заканчиваю. Вы хотели поговорить с домработницей. Я звонила ее свекрови: Зоя Федоровна приедет завтра…
Сальков с трудом дождался окончания разговора:
— Ты хотел что-то сказать, Денис?
— А ты?
— Что я могу добавить?
— Я знаю, зачем ты после смены приезжал на вокзал.
— Я?!
— За оружием. Ты подобрал его на платформе. Рядом с трупом. Спрятал. А на другой день приехал и взял.
VIII. КИЛОВАЯ ГОРА
Территория ближайшей автостоянки была отгорожена от дороги металлической сеткой. У шлагбаума, на скамейке, вязала носки женщина-вахтер, за будкой дремала овчарка. Чуть сзади высилось высокое двухэтажное административное здание, напоминавшее железнодорожный блокпост.
«Нет, — понял Денисов. — Машина, к которой Ланц ночью сопроводил незнакомца, на стоянке не стояла. Ланца сюда бы просто не впустили!»
— Поставить машину можно? — Он поздоровался.
Женщина оставила спицы:
— Если вы с турбазы.
— Да нет.
— Сожалею…
— А если припарковать вот здесь, у дороги?
— Оставлять машины в Планерском можно только во дворах. И на стоянке. — Она снова взялась за спицы. — На дороге — ни в коем случае. С этим строго. Погранзона.
— А ночью?
Вопросы, которые Денисов задал дежурной, были просты и наивны, и ответы на них были очевидны для всякого, кроме приезжего.
— Ночью тем более. Патруль!
— И на пару-тройку часов?
— Все равно.
— Какой же выход?
— Автокемпинг! — Она кивнула на дорогу. — Здесь недалеко. Двести метров.
Въезд в кемпинг выглядел солидно: тоже вахтер, контора, прейскурант. Написанные крупно объявления об услугах:
«Машино-место 3x5 метров… установление палатки… коммунальное обслуживание…»
Дальше, по ту сторону забора, начинался городок, который Денисов наблюдал накануне вечером с моря — разнообразие машин, цветные скаты палаток, длиннющие умывальники; известные приметы бивачной жизни.
В вахтере Денисов сразу узнал отставника-милиционера — на нем были форменные, ведомственного пошива туфли, удобные в носке, каких не увидишь ни в одном магазине.
— Здравия желаю… — Денисов представился по форме, показал удостоверение.
— Транспортная! — ахнул отставник. — Так я ж из линейного отдела на станции Симферополь. Двадцать восемь лет на «железке», не считая армии… — С этой минуты на правах офицера транспортной милиции Денисов мог полностью на него рассчитывать.
— Давно открыли кемпинг?
— С весны. С восемнадцатого мая. Уж пять тысяч машин прошло!
— Издалека?
— Считай, что со всего света. — Он принялся перечислять: — Днепропетровск, Борисов, Дрогобыч…
— И все оформлены?
— А как же?! «Книга № 1 по регистрации автотуристов» Полный порядок. Каждому водителю под расписку «Правила по технике безопасности». У нас строго. — Он показал на плакаты.
Денисов прочитал:
— «Регистрация аквалангов и резиновых лодок — срок 2 суток», «Запрещается играть на музинструментах, включать радио с 23 до 6 часов»…