— Пассажиры стояли у этой скамьи?
— Кто-то был. — Она зажмурилась, мысленно восстанавливая картину. — Не помню.
Денисов подумал:
«Человек, оставивший сумку, может, и сейчас на платформе…» Всегда становилось слегка не по себе, когда оказывалось, что преступник, которого ты разыскиваешь, и ты почти в одно и то же время находились в одном помещении, на одной улице, могли встретиться глазами, случайно коснуться одежды другого.
— Вызвала уборщицу, чтобы вместе посмотреть. Чтоб без претензий. Стали смотреть. Газеты. А в них это… — Она не назвала предмет ни пистолетом, ни оружием.
Подошедшая к разговору старуха в черном халате вздохнула:
— Ну, молодежь! — Она тоже ничего не видела, привычно грешила на молодых.
— Содержимое мы описали коротко. — Милицейский капитан спешил. — Следователю все равно осматривать…
— Старые газеты эксперт пусть проверит, — посоветовал оперуполномоченный, — может, следы пальцев!
— Не нужны? — за себя и уборщицу спросила дежурная. Из туннеля донесся грохот очередного поезда.
— Нет. — Денисов отпустил обеих.
Эскалатором поднялись в вестибюль. Сумку нес капитан, она еще числилась за отделом охраны. В комнате милиции капитан по списку передал Денисову содержимое:
— Газеты «Вечерняя Москва» от 26 и 30 августа, газета «Гудок» от 13 июля, «Водный транспорт» от 11 августа. Пистолет иномарки «пума» — один, магазин — один.
— Отпечатки пальцев смотрели?
— Все блестит. Вытерто. Симпатичная игрушка.
Денисов не поддержал.
«Сколько жизней она унесла? Сколько из нее стреляли? В кого?» Даже при поверхностном взгляде бросались в глаза незатейливость и целесообразная простота конструкции, в первозданном виде сохранившаяся только, может, еще в крысоловке.
Он проверил марку: «пума»…
У Салькова был острый глаз — пистолет действительно оказался одним из опознанных им и к тому же испанского производства — вороненый, с прицельной прорезью, со множеством разбежавшихся по кожуху-затвору мелких латинских букв. Денисов разобрал еще три слова: «Fabrigue», очевидно, «фабрика», «d'Armes» — «армия?» — и «Guerre», «Военное?» «Война?» — Пистолет мало походил на стартовый, тем более на зажигалку. Денисов взвесил его на руке. — «Граммов девятьсот. Примерно 15x15 сантиметров…»
— Магазин пуст… — Получив расписку, капитан сразу распрощался, оперуполномоченный вышел его проводить.
Денисов набрал номер дежурного.
— Пистолет у меня. Действительно «пума». Пусть эксперт никуда не уезжает. Начальник у себя?
— Только вернулся из управления, с Лесонарядской. — Управление размещалось в двух зданиях, в разных местах. Постоянно приходилось уточнять: «с Лесонарядской» — означало «от руководства» с вытекающими из этого последствиями.
— Что-нибудь произошло?
— Новости у нас. — Дежурный был доволен: все успехи, что выпадали на период смены («Вот и «пума» тоже…»), шли в актив руководимой им дежурной части. Впрочем, и неудачи — бывал ли дежурный виноват или нет — также списывались на него. — Портфель доставили!
— Погибшего?
— Да. Водитель «аннушки», — имелся в виду трамвай, делавший круг недалеко от вокзала, — подобрал, сдал на склад. Кто-то забыл или бросил.
— На кругу?
— У забора, рядом со стройкой.
— В ту же ночь?
— Подобрал? Да. Но значительно позже. Отвез в трамвайное депо, оставил. А сегодня пришел с выходного, сдал. Нам позвонили.
— «Все востает на круги своя…» — Королевский привел цитату не точно, но многовековая мудрость от этого не пострадала. — Вот и пистолет возвратился.
Следователь что-то писал в кабинете Бахметьева, начальника отдела не было.
Портфель лежал тут же, на приставном столике, изношенный и старый, каким Денисов себе его и представлял, однако ветхость и обветшалость имеют тысячи лиц, и портфель был иным, чем ему рисовался. Ручка — никто из свидетелей об этом не говорил — была обернута изоляционной лентой, латунные замки выглядели бурыми от времени и осадков. Рядом, на газете, лежала неновая в крупную клетку сорочка, несколько шариковых ручек, два соединенных на брелоке ключа.
Денисов потрогал сорочку — она была влажной.
— Обнаружена не в портфеле?
— Рядом. Портфель, похоже, перевернули и вытряхнули содержимое. Всей душой надеюсь, что это сделали там же, у забора.
— Наши пошли туда?
— Кравцов, Ниязов. Человек пять. Скоро должны вернуться.