Из окон виднелись мокрые платформы, простиравшиеся до самого элеватора. Схема занятых и свободных путей в точности повторяла ночную на момент обнаружения трупа.
«Пустые платформы, свободный обзор…»
Денисов прошел в четвертый вагон, окна его выходили к месту происшествия.
«Все как на ладони… — Через две платформы видны были даже грязноватые разводы на урне, недалеко от которой была подобрана одинокая гильза. — Кто-то видел, как носильщик нагнулся над лежавшим, поднял что-то, положил в карман. Наблюдавший заинтересовался, пошел вдоль состава, не упуская Салькова из вида — времени до отправления оставалось много… Убедился: передал ли носильщик взятое им сотруднику милиции или же оставил себе… Сальков предпочел оставить».
Денисов вышел на платформу. Сразу у вагона его по рации нашел дежурный — возможно, как раз в этот момент взглянул на экран монитора:
— Двести первый, возвращайтесь…
Королевский разыскивал его с помощью дежурного, чтобы ехать к литконсультанту Союза писателей — тот успел, видимо, прочитать рукопись; Бахметьев тем временем должен был лично — через министерство автономной республики — проверить возможность «тувинского варианта». Так или иначе, предстояло лететь, на месте принимать решение…
— Двести первый!..
— Вас понял, возвращаюсь.
Денисов еще постоял у одного из установленных прямо на перроне аппарата прямой связи «пассажир — милиция».
«Только одного наблюдавший за Сальковым разглядеть не мог — что носильщик поднял с платформы… Увидеть в темноте пистолет с этого расстояния невозможно…»
— Привет, командир, — с обогнавшего электрокара поздоровались. — Может, отоварить? — Это была дежурная шутка. К вагону-ресторану доставляли заправку — сетки мытого картофеля, молочную кухню, особняком — завернутая в целлофан — лежала тяжелая коровья нога.
— Спасибо. Отоварили.
Он не позволил себе сбиться с мысли: «Выходит, позвонивший в милицию наблюдал не за Сальковым — за погибшим… Чтобы знать о пистолете, надо было видеть все происходившее. Целиком. Почему же он сообщил только об оружии? Не о вещах? Не о выстреле?» Надо было возвращаться.
«Ему важно было, чтобы мы нашли пистолет. Через оружие нам он подсовывал версию о самоубийстве… Ложную? Может, и истинную… — Он вдруг вспомнил. В повестях, приводивших Лину в неописуемый восторг, после убийства, но еще до приезда сотрудников розыска, к трупу обязательно кто-то подходил — не убийца! — потом его долго подозревали, но что-то, как правило, мешало ему признаться. — Портфель унес… — Денисов перескочил через промежуточные посылки и выводы. — На стройку. Вытряс. Надеялся что-то найти? Например, первый экземпляр рукописи? Или другие записи, которые его компрометировали…»
— Двести первый… — дежурный снова включился. — Готовьте рапорт на командировку. Бахметьев подпишет. Это чтобы сразу от литконсультанта ехать в управление… Пункт назначения проставите потом.
— Вас понял.
— Что-нибудь есть ко мне?
— Согласуйте насчет оружия, дело может оказаться серьезным.
Теперь уже дежурный сказал:
— Вас понял.
Денисов мысленно вернулся к рукописи, вспомнил почему-то:
«И все же ничего не страшно, если из интерната ты можешь вернуться в Отчий дом!»
XII. ПЕРО ЖАР-ПТИЦЫ
— Документы!
— Сейчас… — Мужчина был массивнее и выше его ростом, несколько секунд, тяжело дыша, приходил в себя. Его мучила одышка. — Минуту… Один момент!
Он неожиданно рывком подобрал колено к лицу и с поворотом стопы сильно выбросил ногу в сторону. Ботинок просквозил в нескольких миллиметрах от денисовского подбородка.
Здесь не шутили.
Второй прием провести не удалось. Денисов ударил его в живот, под солнечное сплетение. Рука пошла рычагом, закрепленная в плечевом и локтевом суставах, Денисову удалось вложить в нее весь вес.
Отскочив, он выхватил пистолет.
— Сюда, к дереву! Быстро! Иначе буду стрелять! Патрон в патроннике!
Это было пресловутое дерево с объявлениями, служившее источником всевозможной курортной информации.
— Руки на дерево!
Задержанный положил руки на особо толстую стволину.
— Ноги как можно дальше! Еще!