Денисову снова показалось, что она чем-то взволнована:
«И этот ранний отъезд Салькова. Действительно ли он поехал в сауну? А может, это каким-то образом связано с утренним сигналом по телефону?»
— Вчера ваш муж был дома? — спросил Ниязов.
— Он все вечера дома. — Салькова занервничала. — Или на работе, или дома. Смотрим телевизор, читаем. — Она вытерла руки. — У нас достижение: в последнее время Сальков стал книги покупать.
В комнате царил такой же порядок, как и на кухне. Квартира была однокомнатной. Сальковы жили вдвоем, детей не было. Цветной, на колесиках, телевизор оживлял набор стандартной импортной мебели. В секретере стояли популярные издания: Эдгар По, «Три цвета времени», еще несколько книг. Над письменным столом висела фотография футбольной команды.
— Моя библиотека в Ясеневе. — Салькова вздохнула. — У родителей.
— За мастеров играл? — Ниязов кивнул на фотографию.
— За дублеров «Локомотива». Я сейчас еще кое-что покажу.
С антресоли появился мяч с автографами мастеров.
— Гордится им!
Вернулись в кухню. Денисов чувствовал — Салькова так и не успокоилась, поглядывала на телефон. Все валилось у нее из рук.
— Что-нибудь произошло? — спросила она наконец.
— Труп на вокзале. — Ниязов обошел подробности. — Происшествие случилось в их смену. Не говорил?
— Сальков? Он про работу никогда ничего не рассказывает!
— О чем же говорите? — удивился Ниязов.
— Ни о чем. «Татьянка, грибной суп давно не делали…» Или: «Проводники с Ворошиловградского груши продавали. Десять рублей ведро…» Раз в неделю сауна. В выходные -преферанс. Футбол. Зимой — лыжи… — Она взглянула на Денисова. — Действительно ничего такого?
Денисов предпочел не говорить. Салькова поняла, сделала вид, что ничего не случилось:
— К столу! Все свежее. Картошка, помидоры…
Она достала красные глиняные тарелки. Отлила из кастрюльки воду. Денисов внимательно следил. Цвет картошки был необычный.
— Пусть Сальков голодным ходит, сам виноват. Такой завтрак… — Внезапно она изменилась в лице. — Картошка сырая. Забыла газ зажечь…
«Несколько лет назад Татьяну можно было спокойно обо всем расспросить. Теперь же…» Они распрощались.
— Что передать мужу? — спросила Салькова.
— Позвоним, если понадобится.
Улица встретила дождем, казалось, вторые сутки, пока занимались розыском, он лил, не переставая. В водостоках бурлила вода.
— Думаю, мне лучше здесь погулять. — Ниязов показал на автобусную остановку по другую сторону огромной, разлившейся на половину мостовой, лужи. — Подождать Салькова и с ним вместе приехать в отдел.
Оперуполномоченный ОБХСС, обслуживающий носильщиков, тоже относился к Салькову с недоверием.
— Коррумпирован…
Словцо было явно заимствовано из другого лексикона. Оперуполномоченный был немолод, долгое время работал преподавателем в средней школе милиции, последние годы дорабатывал на вокзале.
Он уточнил:
— Лебезит перед солидной клиентурой. Кто из пассажиров попроще — того просто не замечает. Один чемодан или сумку не повезет. — Он заговорил языком вокзального оперработника. — Тачка сразу ломается. Или сам делает ноги. Нет резона!
— И в этот раз тоже… — Денисов согласился. — Колесо вышло из строя.
— Но тот же рубль не упустит, если он, так сказать, «комиссионный». Перепродать что-нибудь своему же товарищу — носильщику или кладовщику. Или билеты сделать… — Он поднялся к шкафу, закрыл дверцу, вернулся к столу.
— А если что-то серьезное? — спросил Денисов.
— Кто знает? Помните: «Обеспечьте капиталу сто процентов прибыли!…» Политэкономию не забыл? — Он снова изменил накатанному разговору оперативников.
— Кто Салькова рекомендовал на работу? Бригадир?
— Роман. Они родственники.
В кабинет позвонили. Оперуполномоченный ОБХСС переговорил с дежурным, в конце разговора поставил в известность:
— Тут Денисов. Никто его не ищет?
Дежурный попросил передать трубку.
— На вокзале свидетель. Плетнева. Хочет поставить о чем-то в известность.
— Понял.
— Теперь насчет Инессы и Степанова. Которого ты привез ночью с Курского…
— Родители его приехали?
— Да. Сейчас все в ленинской комнате.
— И Инесса?
— И она, и замполит. Хотят все решить. Не забудь про Плетневу.
— Помню. — Он положил трубку.
— Я сужу о Салькове, принимая во внимание его роль в деле Стаса, — заметил обэхээсник. — Дельцы из отделения перевозки почты, грабежи и спекуляция в крупных размерах. Ты был тогда? Сальков прошел свидетелем.