«Человек, о котором ничего не могу предположить, — Денисов вдруг подумал о ней. — Замужем? Удачлива? Есть ли дети?» Он на секунду отвлекся.
— Телефон тоже, пожалуйста…
Он попросил еще установочные данные на всех пятерых соседей Ланца по столовой — все это было тут же безропотно ему предоставлено.
— Строева Маргарита Алексеевна… Успеваете? Зарипов Шукурбек…
Он поинтересовался горничной, убиравшей номер Волынцева, хотел было переписать и других соседей по корпусу, но в последнюю минуту передумал, воспользовался телефоном регистратуры, сообщил дежурному по милиции адреса установленных им свидетелей и текст телеграфных запросов, которые следовало срочно отправить.
— Больше не смогу ничем вам помочь? — кротко осведомилась регистратор, — долгое общение с творческими работниками выработало в ней почти ангельское терпение.
— Все. Извините за беспокойство. Спасибо. — Он поднялся, посмотрел на часы. Пора было идти с участковым к даче Роша.
Встреча назначена была у ворот Дома творчества, рядом с мастерской по огранке камней.
Но участкового Денисов так и не дождался, вместо него Лымарь прислал все того же старшего опера.
Пашенин приехал на ярко-желтом милицейском «газике», привлекшем к себе общее внимание. Выйдя из него, он тут же смешался с отдыхающими и только потом — за что Денисов был ему благодарен — направился к Дому творчества.
Была самая жара. Пашенин появился в джинсовом костюме, в кроссовках, в белых носках, входивших в моду.
— Мои запросы ушли? — осведомился Денисов.
— Да. Дежурный передал в Судак, оттуда телетайпом по назначению… Сегодня будут на месте. — Пашенин поздоровался со сторожихой у входа, спросил Денисова: — Я надолго нужен?
— Нет, тут рядом.
Аллеями Дома творчества они вышли на набережную. Старшего опера здесь знали. Шумные компании местных парней — босых, загорелых, с клешнями крабов на шеях -расступались, давая дорогу.
Из-за невысокого решетчатого забора Дома творчества пахло сеном, в дальнем, не засаженном деревьями углу косили траву.
— Итак, дело сделано? — спросил Пашенин.
— Это по поводу Ланца?
— Да. Ланц, Волынцев… Опорные буквы в обеих фамилиях одни и те же.
Денисов обернулся. Он шел немного сбоку и впереди:
— Заметил?
— Да.
— Молодец.
— Еще далеко?
— Да нет. Рядом.
На солнцепеке, впереди, показалась уже знакомая, выкрашенная белым спасательная станция. Она походила на жарко натопленную русскую печь. С агитрисунка смотрели сумасшедшие, навыкате, глаза плывущего спасателя. В последнюю минуту он словно мучительно вспоминал перечисленные тут же, на стене, «приемы освобождения от захвата тонущего».
— Дальше музей планеризма. — Пашенин заскучал. По-видимому, времени у него действительно было не так много. -Аварийный пляж. Карадаг, запретная зона.
Среди деревьев, на горе, мелькнула помидорного цвета выгоревшая черепица, черный, в форме пиратского брига, флюгер.
— Вот этот дом. — Денисов замедлил шаг.
Они сразу свернули за угол, дача осталась над ними -большая, почти полностью закрытая садом. Метрах в пятидесяти, у кафе, остановились.
— Знаешь хозяев? — спросил Денисов.
— Этой? На киловой горе?
Пашенин объяснил:
— Кил — разновидность отбеливающих глин, горная порода. — Он словно только сейчас понял, о каком строении идет речь.
Они смотрели вдоль тротуара, чтобы интерес к даче не бросался в глаза. Улица Десантников не была ни самой просторной, ни самой чистой, у кафе валялось бессчетное количество битых тарелок; на заборе, сбоку, вывешен был пожарный щит — крючья, лопата, металлический багор — все чистенькое, ни разу не побывавшее в деле.
«В траве лежал багор, наподобие пожарного… — Денисов вспомнил рукопись. — Я забыл, что у людей свои корысти, дела». И дальше: «Когда-нибудь мы посмеемся над перипетиями этой ночи…» Кто «мы»? — подумал Денисов.
— Дача вдовы Роша, — объяснил Пашенин. — Или, как ее называют, мадам Роша.
— Недолюбливают?
— Наоборот. Дети вообще без ума от нее. Из своих поездок привозила им пистолеты, пистоны.
— Внутри приходилось бывать?
— Смотрел. — Он уклонился от ответа. — В середине большая комната, гостиная. Справа две небольшие, изолированные, коридор. Все комнаты выходят на застекленную террасу… — Старший опер все больше нравился Денисову, он даже готов был простить ему холодность при их первом знакомстве. — Дальше — вроде палубы. Как раз над спасательной станцией. Как капитанский мостик. Во дворе сарай, мастерская. Столярная или слесарная. Сама Роша прописана в Ленинграде. Живет то там, то у нас. То в Киеве, у подруг.