«Видимо, это комната художницы… — подумал Денисов. — Возможно, в ней есть старый тяжеленный сейф, ключ от которого она всегда носит с собой…»
Он отошел от окна. Синие, шире обычных, тела трепещущих стрекоз мелькали на солнцепеке.
«Непонятная активность…» — подумал Денисов.
Он нажал кнопку звонка — пронзительный звук повис в пустом доме, звонок работал идеально.
Терраса заканчивалась площадкой, Денисов подтянулся, забросил ноги, через секунду уже стоял наверху. Его внимание привлекла застекленная веранда.
«Интересно, где родственник Роша хранит коллекции? -подумал Денисов. — И был ли среди его трофеев пистолет испанского производства?»
Приглядевшись, он увидел внутри двери, по одной с каждой стороны помещения. В простенке между ними висели старинные большие часы, рапира, а выше — два скрещенных пистолета, похожих на дуэльные.
«Ночью все здесь будет выглядеть иначе… — подумал Денисов, отходя, мысленно расставляя вокруг ориентиры. — Все по-другому».
Заостренным носом дача словно правила в море, площадка напоминала открытую палубу, здесь тоже был якорь. Корабельная цепь, снасти.
Внизу, как и накануне, у пункта с пожарным инвентарем кружили добродушные псы; посудомойка несла к свалке очередную стопу битых тарелок.
Пожарный багор, упоминавшийся в записках Ланца, был на месте.
Денисов спустился на писательский пляж. Под навесом, в тени, было много свободных мест; не снимая сорочки, он присел на топчан.
Даже тут было полно взволнованных стрекоз, он никогда не видел их в таком количестве, они метались, как потревоженный осиный рой.
«Важные события внутривидовой жизни или предчувствие перемен? — подумал Денисов. — Может, активность солнца?»
Люди вокруг, напротив, вели себя спокойно. Рядом сосед массировал шейные позвонки. Две молодые девушки в купальниках шептались о чем-то тихо-тихо с внешне безразличными лицами. Надо было быть глухонемым, чтобы что-нибудь понять, читая по их губам, как с листа. Но они понимали и старались не смотреть на двух ожидавших их парней в джинсах и майках «Мальборо». Те тоже совещались. Вся их тайная жизнь шита была белыми нитками.
— Добрый день. — Денисов поднял голову. Веда была не одна, с привычной компанией. — Не возражаете, устроимся впереди вас?
На пляже было полно мест, но Веда оказала ему честь. Была ли в том благодарность за то, что страхи, которые пришли с ним, мгновенно рассеялись? Дань ли профессии, диктовавшей образ жизни, отличный от всех?
Спутники поздоровались преувеличенно любезно, не исключая Зубарева. Денисов кивнул. Он знал, что уступает по части приветливости и хороших манер. И может держаться просто и раскованно только со своими.
Солнце хмурилось, и небо не было прозрачным, как с утра: в нем словно носился мелкий истолченный песок. Похожее на парусник облако гнало к берегу низко, почти над головами, скоро оно должно было заставить пригнуться всех, кто находился на пляже. Было тихо, только что-то поскрипывало в морском велосипеде, правившем к берегу, да прибывала волна.
Компания говорила на темы, связанные с непознаваемым, необъяснимым.
— Я читал об этом у Парнова… — сказал кто-то, имя это Денисов знал. — Они берут двенадцать четных знаков и двенадцать нечетных, меняют произвольно местами, и медиум должен расставить их по местам…
— Бред.
— Не скажи! Раз военный комплекс интересуется — значит, есть смысл!
Денисов вспомнил рукопись, Ланц писал:
«Издалека я видел, как у корта собирается их компания -короткий, как гриб, — сценарист или драматург; инфантильный с розовыми щеками, в очках — филолог; наконец, тоже высокий, тоже в очках, самый невзрачный, казавшийся наиболее простым и понятным, а на самом деле — философ, знаток древней «кабалы»…
— Привет!
Похрустывание гальки, на которое Денисов не сразу обратил внимание, исчезло. Приветствие относилось к компании, сидевшей с Ведой.
— С приездом!…
Денисов увидел незастегнутые сандалии, загорелые мужские ноги, шорты, наконец упругий, круглый живот. Мацей — в обычной своей униформе, с детской красной фуражкой на голове — на этот раз был не один. Женщина, стоявшая с ним, кого-то напоминала. На ней были туго обхватившие ее шорты, майка, белая панамка с видами Гамбурга. Серые глаза за стеклами выглядели смущенными, несколько раз она оглянулась, словно кого-то искала.
«Наталья Кирилловна Ширяева, — Денисов узнал ее. -«Легитим», «Законная»… «Анастасия»!»