— Не понимают! — посочувствовал Сальков, когда Денисов положил трубку. — Моя Татьянка точно такая. Все они.
— В какой момент ты обратил внимание на погибшего? -спросил Денисов, становясь другим. Ни Лины, ни Наташи в этой его жизни не существовало. — Видел с вечера? В залах?
— Только на платформе. — Сальков тоже сразу подобрался, был начеку.
— При отправлении тамбовского?
— Вернее, когда уже отправился.
— У вагонов?
— С нерабочей стороны.
— На том месте, где его потом обнаружили?
— Да, примерно.
— Когда ты его увидел… Что он в это время делал?
— Просто стоял, смотрел.
— Куда?
— Можно сказать — «никуда»… — Сальков подумал. — Стоял так, что ни пройти, ни проехать. — Раньше носильщик об этом не говорил.
— Один?
— Да.
— Окликнул его?
— Сказал: дай место, мол. Он как стоял, так и остался стоять.
— Как же?
— Посторонил, — носильщик показал жестом, — тачку провел по краю.
— Дальше.
— Поставил тележку, пошел за проволокой.
— Электропоезд на шестом пути еще был?
— Был. — Сальков взглянул обеспокоенно, в белесых на красноватом лице глазках невозможно было ничего прочитать.
«Я для него менее удобен, чем следователь прокуратуры, который его не знает, — подумал Денисов, — и мне будет дано другое объяснение…»
Он не ошибся.
— Денис, — носильщик подчеркнуто-тягостно вздохнул. -Скажу, как было. Я проходил на посадке — пассажир этот стоял. Я на него внимание обратил: он был как пьяный или оглушенный.
«Женщина из прокуратуры тоже видела его, закрывшим глаза рукой…» — подумал Денисов.
Сальков искусно сплел правду и вымысел:
— Поставил тачку, пошел искать проволоку. А сам за ним слежу. Поезд ушел, а он, как стоял на платформе один, так и остался стоять. У элеватора меня парень окликнул, попросил закурить. Так все и было. Когда сцепку почтовых потянули, я потерял его из вида. И выстрела не слышал. Увидел только — лежит. Я к нему. Думал, пьяненький…
— Дальше.
— А что дальше? Вижу с ним рядом… пугач. Пугач не пугач. Зажигалка? Я ведь тогда еще не знал, что с мужиком. Подобрал игрушку эту и пошел. — В белесых глазах Салькова на секунду вспыхнул торжествующий огонек, но носильщик тут же его погасил. — Тут вижу: Ниязов! Я к нему.
— Пистолет у тебя?
— Сейчас дойду до этого…
Утро Сальков провел небесполезно для себя — Денисов сразу понял: ездил не в сауну — советовался с кем-то опытным.
— …Ниязову я про игрушку эту ничего не сказал. А потом иду, думаю: «Зачем взял?! Из-за чепухи может неприятность выйти!» Мне бы вернуться, отдать оперуполномоченному. А я… Короче, подошел к мусоросборнику, бросил в контейнер, и делу конец… — Носильщик вздохнул. Он был из тех, кто быстро, по пустяку начинал волноваться и так же быстро успокаивался.
— Да и так рассуждать… — Салькову было мало того, чтобы история выглядела правдоподобной, он хотел, чтобы Денисов в нее поверил. — Зачем мне пистолет? Откуда я знаю, где его достали? Кого из него уложили? Это ведь все на меня повесят! В жизни не возьму.
Как говорили на вокзале, он пытался повесить Денисову лапшу на уши. Закон ни в одном случае не делал человека ответственным за преступление, которое он не совершал. Сальков это отлично знал.
«Оружие становится дефицитом, — подумал Денисов. -Есть люди, готовые из-за него на преступление. Сальков думал заработать большие деньги…» Человек, звонивший с перрона, не обманул: рядом с трупом был пистолет, и Сальков его взял.
— В какой именно из мусоросборников ты его выбросил? -спросил Денисов.
— У багажника. Бросил и думать забыл… Как считаешь, будет мне за это что-нибудь?
— 201-й… — окликнул по рации дежурный. — Где находитесь?
— Третья платформа.
— Судебный медик позвонил. Выезжает к нам. Подходите. И поставьте в известность Королевского. Он с носильщиком. У контейнеров с отходами.
— Понял. — Денисов спрыгнул с платформы, не обращая внимания на начавшийся дождь, повернул на вокзал.
Денисов знал о решении Королевского — допросить судмедэксперта. Такое бывало, если следователь признавал это необходимым и существенным, как в данном случае. Бахметьев решил этим воспользоваться — еще раз посоветоваться с судебным медиком и, как водится, приглашал старшего опера: Бахметьев не работал в розыске и по разным причинам не мог стать первоклассным розыскником, у него был свой дар — ОБХСС. Оба понимали это.
Мусоросборники находились позади высокой каменной кладки, отделявшей заднюю часть двора. Их было несколько, доставленных сюда на случай досмотра и взятых под охрану. На каждом были проставлены мелом координаты места стоянки в ночь происшествия — «зал 2», «пл. 4», «багажное 1».