— Надеюсь, вы согласитесь пожить на Кэтрин-стрит? Дом невелик, зато в нем уже более ста лет обитают политики. Там есть даже собственный парламентский звонок [33], хотя вам он особо досаждать не будет. Палата летом не заседает. Но если вы останетесь с нами и на следующий год, он будет трезвонить так, что у вас возникнет желание сломать его. Верно, Нед? — И он, глянув на сына, приподнял бровь, подразумевая, видимо, какой-то семейный анекдот.
— В детстве меня этот звонок здорово доставал, — пояснил Нед, отвечая на мой вопросительный взгляд. — Палата заседала в самое причудливое время, и звонок то и дело будил меня в два-три утра. Как-то ночью я забил между колоколом и язычком кусок картона. Папа пропустил голосование и нажил кучу неприятностей.
— Я провел в офисе парламентского партийного организатора четверть часа, которые никогда не забуду, — сказал сэр Чарльз.
Нед притворным шепотом сообщил:
— Отец и сейчас говорит, что это было покруче того, что гестапо творило с ним во время войны.
— И это чистая, абсолютная правда, уверяю вас.
Так Нед впустил меня в свою жизнь. Жизнь, в которой небрежное упоминание о парламентском звонке и неприятностях с гестапо так же привычны, как ссылки на расписание автобусов и на эпизоды из «Далласа» в моей семье. Если бы я не увидел четырехлистного клевера, выпорхнувшего из моего дневника, подобная щедрость согрела бы и очаровала меня. Но поскольку я точно знал, что ее породило, я и на секунду не обманулся.
Мне подыскали в Кенсингтоне квартиру, которую я делю с аналитиком из Центрального совета Консервативной партии. Квартиры в Кенсингтоне являются, похоже, основной валютой этого мира. Они внушают ленивое чувство чего-то…
Между двумя звуками, с которыми открылась и закрылась наружная дверь, Эшли успел быстро сунуть дневник в кейс, пододвинуть к себе копию «Хансарда» [34] и начать переписывать в блокнот одну из речей сэра Чарльза.
Он услышал, как кто-то поднимается по лестнице, и спросил себя, не покажется ли странным, что он не вышел навстречу. Может, притвориться, что ничего не слышал? Нет, пожалуй, не стоит.
— Нед? — не оборачиваясь крикнул он. — Это ты, Нед?
— Эш!
Эшли рывком встал и, когда Нед в обществе девушки и юноши примерно одних с ним лет — темноволосых, миловидных и очень загорелых — вошел в комнату, успел состроить на лице мину приятного удивления.
— Это Порция. Вообще говоря, вы уже встречались.
— Как поживаете? — с благопристойной серьезностью осведомился Эшли. — Мы и вправду встречались. В «Хард-рок кафе», хотя вы меня вряд ли помните — ваш взгляд, насколько я тогда заметил, был устремлен в другом направлении.
— Конечно, помню. Хай!
Порция пожала ему руку. Вытереть ладонь о брюки Эшли не успел и потому внимательно вглядывался в лицо девушки, пытаясь понять, как она отреагировала на влажную липкость его ладони.
— А это Гордон, кузен Порции.
— Как поживаете? — спросил Гордон.
Эшли с не лишенным удовольствия интересом отметил, что англичанка Порция довольствовалась простым «Хай!», между тем как американец Гордон предпочел формальное «Как поживаете?». Его всегда забавляли попытки людей произвести впечатление, полностью противоположное их подлинной сути.
— Удивлен? — спросил Нед, неловко похлопав Эшли по плечу. Он тоже загорел, но его загар был слегка золотистым, обычным для человека с очень белой кожей, — как если бы более густой загар представлял собой нечто чужеродное, исполненное дурного вкуса.
— Ну, твой отец говорил, что ты не вернешься до завтра.
— Плавание завершилось, э-э, раньше намеченного. — На миг лицо Неда приобрело озабоченное выражение. — Так что мы решили уехать из Глазго ночным поездом.
— Вот как? — удивился Эшли, которому все это было превосходно известно.
— Так или иначе, — Нед повеселел, — я оказался в Лондоне как раз вовремя, чтобы встретить Фендеманов в Хитроу. Неплохо, а?
— Какой приятный сюрприз для них, — подтвердил Эшли.
Гордон стесненно оглядывал комнату. Эшли показалось, что тот чувствует себя лишним. И то сказать, электрические искры, проскакивавшие между Недом и Порцией, даже у Эшли вызывали чувство, почти похожее на смущение.
— Мой старик завалил тебя работой? — спросил Нед, с усилием отрывая взгляд от улыбки Порции.
33
Проведенный в дом члена парламента электрический звонок, извещающий о начале голосования