– Роджер, – я киваю головой девушке в свитере. Та умиляется.
– Мэрион, – она улыбается, от чего пирсинг на ее губе немного поддается вперед. Девушка подсаживается ближе ко мне и смотрит в глаза. Ее радужка была небесно-голубой, очень красивой, увидел бы любой парень эти глаза, он бы утонул в них, как в каком-то океане. Мой взгляд переносится на Пеппер, ее улыбку, которой она будто говорит, что все правильно, что стоит раздеть Мэрион. Но этого я не делаю.
Девушка сама схватывается за ворот свитера и тянет наверх. Ее груди закрыты в тонком белом полупрозрачном бра. Ореолы сосков просвечиваются и дают увидеть себя в их красоте. Я смотрю на нее и вижу кусок мясо, что видел в девушках раньше. Сквозь тонкую ткань я замечаю, что у нее проколоты соски.
Пеппер встает на кровать, проходит к спине девушки, присаживается и начинает покрывать ее шею поцелуями. Мэрион томно вздыхает и оборачивается на поцелуи к синеволосой. Та переходит с шеи на уши поцелуями и нежно, легко касается губ девушки. Их губы сливаются в страстном поцелуе, руки переплетаются между собой, пальца схватываются за волосы. Мэрион раздевает Пеппер и начинает целовать ее маленькое и идеальное тельце. Я смотрю с вожделением, как соски синеволосой встают и как она толкает девушку ближе к своей дырочке. Та послушно покрывает поцелуями все ее тело, все ее ребра, все ее выступы. Я представляю, как делал бы это сам, и начинаю злиться. Мэрион не должна это делать. Стоит это делать лишь мне.
Я смотрю на Мэрион и понимаю, что не хочу ее трахать. Ее тело кажется мне не таким уж и сексуальным, ее движения не такими и эротичными. Я смотрю на ее татуировку на бедре в виде большой розовой лилии и не могу отделаться от мысли о том, что ее ляжки в несколько раз больше, чем у Пеппер. Не могу смотреть на ее руки, они кажутся мне полными и такими некрасивыми. Лицо, с этим пирсингом и усыпанное веснушками, не кажется мне привлекательным, скорее строго наоборот: я считаю, что ее истинная сущность теряется за пигментом кожи и некрасивым железом на губах. Я смотрю на ее грудь, и она уже не привлекает меня.
Мэрион отвлекается на меня, оставляя Пеппер в томном ожидании. Девушка расстегивает мои штаны и стягивает футболку. Она, наверное, ожидала увидеть мой пульсирующий, готовый попасть к ней в ротик, член, но он не наполнился кровью. Я не был возбужден совсем, когда приходилось смотреть на Мэрион.
Она стаскивает зубами с меня трусы и обнажает висящий член. Она берет его в руку, так как он умещается в ней целиком, и начинает надрачивать. Ничего, кроме отвращения я не чувствую.
Я будто сломался.
На помощь Мэрион подходит Пеппер и начинает меня целовать. От ее поцелуев моя плоть становится больше, увеличивается в руке Мэрион. Та берет его в рот, пока Пеппер целует меня. Но это не ее маленький ротик, способный вытворять такие прекрасные вещи с моим членом. Это рот какой-то девушки, которую я не хочу трахать. И не хочу, чтобы она касалась меня.
Я закрываю глаза.
– Роджер, – шепчет мне Пеппер, – все в порядке?
– Я хочу посмотреть на то, как вы развлекаетесь, – выдавливаю из себя я, не имея возможности превозмочь свое нежелание к Мэрион. Пеппер мне кивает и оттаскивает Мэрион на кровать. Она так властно начинает ласкать ее языком и пальцами, будто она стала совсем другой. Будто в ней есть что-то мужское.
Девушки ласкали друг друга по меньшей мере больше часа. Я не считал их оргазмов, я даже не дрочил. Я просто смотрел и испытывал отвращение. В конце концов, я просто вышел из комнаты и стал ждать их на кухне.
Они вышли, чмокнулись на прощание, и Мэрион ушла.
Пеппер заходит на кухню и присаживается ко мне на колени.
– Что случилось?
– Если бы я только знал.
Я смотрел на нее. На ее тонкие руки, на ее белоснежную кожу. Я смотрел-смотрел, протирая глаза, а потом вновь поднимая взгляд на нее. Она, лишь она, ее глаза.
Она захватила меня.
Я забыл абсолютно всех, кто был до нее. Может, я и спал с другими, но она… Она. Пеппер, маленькая проказница, она так сильно, так далеко заставляет меня чувствовать.