— Я. — Носик поднялся.
— А где твой передатчик?
— Вон, — беззвучно прошептал Носик.
— Вот эта штуковина? — переспросил другой недоверчиво. Жестяной ящичек казался ему очень уж несерьезным.
— Да.
Тут вошел третий полицейский.
— Барак пустой, — доложил он. — И на корте ничего подозрительного не обнаружено. Антенну мы сняли.
— Кто из вас вел передачу? — спросил полицейский, по-видимому начальник группы.
— Я хотел только попробовать… — заикаясь пролепетал Носик.
— Хотел только попробовать? Так, так. Без специального разрешения. Без руководителя. Очень уж просто ты себе это представляешь. А вы двое тоже пробовали?
— Нет, — выпалил Герберт.
Генерал, однако, добавил:
— Это мы подговорили его на передачу.
— Как твоя фамилия?
— Альфред Хольман.
Пока один из полицейских собирал со стола всю аппаратуру и выносил ее из барака, начальник записал необходимые ему данные о ребятах: адрес родителей, номер школы, фамилию классного руководителя… Ничего не упустил. Кончив, он сказал:
— Вы двое отправляйтесь немедленно по домам, ясно? Об остальном поговорим завтра. А ты, — он указал на Носика, — пойдешь с нами.
— Но ведь он только… — Генерал с отчаянием поглядел в глаза начальника. «Неужели Носика арестуют?»
— Вы же знали, что за незаконную передачу полагается наказание?
Ребята, вполне сознавая свою вину, кивнули.
— Идем, — сказал начальник и повел Носика к выходу.
Через минуту до Генерала и Герберта донесся рокот мотора. Застыв на месте, они прислушивались к шуму удаляющейся машины.
Прошло немало времени, прежде чем Генерал сдвинулся с места. Он машинально запер шкаф, сунул ключ в карман. Тут и Герберт обрел дар речи:
— Если бы ты хоть молчал…
— Заткнись! — крикнул Генерал.
«Чего это он так разорался?» — удивленно подумал Герберт, впервые взглянув на Генерала совсем другими глазами. У самого же у него буквально опустились руки.
— Что нам делать?
Генерал не ответил. Он молча подтолкнул Герберта к выходу. С улицы еще раз проверил, хорошо ли заперта дверь. И оба, не говоря ни слова, пошли через темный корт. Герберт не осмеливался нарушить молчание первым. Приятель показался ему вдруг каким-то странным. А ведь до нынешнего дня он знал его как дерзкого, равнодушного ко всему парня.
— Альфред, неужели они его посадят?
Генерал ничего не ответил. Но, пройдя несколько шагов, кажется, принял решение. Он остановился:
— У меня есть дела. А ты иди домой.
Герберт не задавал вопросов. Он только пожал Генералу руку и ушел.
Часовой у ворот казармы удивленно поглядел на мальчишку, желавшего во что бы то ни стало в этот поздний час видеть лейтенанта Борнемана.
— Это очень важно, — объяснял ему Генерал. — Иначе произойдет непоправимое несчастье, понимаете?
— Нет, — сказал солдат и послал мальчика в караулку.
Оттуда позвонили в казарму, и потом начальник караула ответил ему, что лейтенант Борнеман ушел в город.
— Придется тебе подождать до утра, — сказали Генералу.
«До утра, — подумал он, — это двенадцать, нет, пятнадцать часов. А Носику пока придется сидеть в тюрьме».
— Вы не будете добры позвонить мне, когда лейтенант вернется?
— А в чем, собственно, дело? — спросил начальник караула.
— Я могу сказать это только ему лично, — ответил Генерал. — Нет ли у вас листочка бумаги?
Ему дали бумагу. Он быстро нацарапал несколько строк и отдал записку.
— Вы передадите ему сегодня вечером, да?
Начальник караула кивнул.
— Большое спасибо!
— Чего это он так волнуется? — спросил один из солдат, когда Генерал ушел. — Что там у него стряслось?
Валерьянка успокаивает нервы
В это время лейтенант Борнеман сидел со своей невестой в ресторане «Под елкой». Пока кельнер наполнял их бокалы вином, лейтенант пытался объяснить любимой девушке, почему он сегодня опять опоздал на свидание. За последнее время ей частенько приходилось его ждать, вот у нее и настроение было не очень хорошее.
— Конечно, я мог бы пойти с Вюншером, — признался он. — Но ведь Носик хотел продемонстрировать мне еще свой коротковолновый приемник. А Носику…
При этом слове его невеста покосилась на соседний стол.
— Говори, пожалуйста, потише.
— Извини, — сказал он, улыбаясь. — Кое-кто называет его даже «Носик-песик».
Тут уж и она улыбнулась. К ней вернулось хорошее настроение.
— Знаешь… — начала она.