Рената подготовила небольшую, но вполне безупречную речь и выступила вперед:
— Товарищ капитан…
— Минуточку, — прервал ее капитан. — Очень похвально, что вы так дружно выступаете в защиту товарища. Но почему же вы раньше не позаботились о нем? После драки кулаками не машут.
— А вот дядя Петер в Ангерсдорфе всегда машет! — вырвалось у Урзель Хейнеман.
Под укоризненными взглядами друзей она тут же испуганно втянула голову в плечи. Фрау Хёфлих почему-то отвернулась. А капитан с трудом подавил улыбку. Это немного ободрило ребят.
В шеренгу грешников бойко вступила Эрика Лаутеншлегер.
— Товарищ капитан, — начала она. — Мы решили…
Казалось, виновным конца не будет. Тут строгий полицейский капитан отрицательно покачал головой.
— Хватит, — громко сказал он. — Выходит, у вас у всех совесть не чиста? Или вы думаете, что тяжесть вины уменьшается, если виноваты многие? Ошибаетесь!
У взрослых уже опять были очень строгие лица. А у детей — задумчивые и огорченные.
— У кого рыльце в пушку — шаг вперед! — сказал капитан.
Весь отряд тут же сделал шаг вперед. Дружно. Без промедления.
Все, кроме одного мальчика.
Точка обернулась и давай ему кивать и мигать. Но что это? Уж не хочет ли он спрятаться за дерево?
— А ну-ка, мальчик… да-да, именно ты. Выйди-ка вперед, — сказал капитан, обращаясь к нему.
Это был Пингвин.
Медленно, боязливо переставляя ноги, он вышел и остановился перед капитаном, глядя на него невинными глазами.
— Странно, — заметил офицер, обращаясь к фрау Хёфлих, — как раз единственный, кто не замешан в этом деле, пытается улизнуть!
Пингвин только разок оглянулся назад. Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы понять, что ни один человек в отряде не желает больше с ним знаться. Все отвернулись. Они презирали его.
— Ты, стало быть, ни в чем не виновен? — спросил капитан. Слова его звучали вполне дружелюбно: он вроде бы извинял Пингвина.
Пингвин почувствовал, как у него сразу взмокли ладошки. Он еще раз попытался оглянуться. Но капитан не спускал с него глаз.
— Итак, что же ты нам скажешь? — спросил он.
Пингвин долго размахивал руками. И в конце концов признался:
— Я шпионил для Генерала. А в Кембеме спрятал бутыль с горчичным маслом.
И, запинаясь, он поведал капитану о мышах, о горчичных планах, о сигнализации и других диковинках, известных ему благодаря его шпионской деятельности. Капитан же, оглянувшись, удивленно спросил фрау Хёфлих:
— Судя по всему, мы слышим язык индейцев?
— Не совсем, — ответила учительница. — Скорее, бушменов.
Пингвин прервал поток своего красноречия и взглянул на взрослых.
— Стало быть, ты шпион, — сухо заключил капитан. Он нахмурил лоб. — Особо опасный преступник. Фамилия? Имя?
Заикаясь, Пингвин назвался. Перед его глазами стояло рассерженное лицо отца. «Ну и достанется же мне, если пекарь Книрим обо всем узнает», — подумал он и утер нос. Однако, вернувшись в строй, он тут же заулыбался от радости. Двадцать шесть мальчишек и девчонок снова дружелюбно поглядывали на него. Ему казалось, что только сегодня, сейчас, он впервые по-настоящему сдружился со всеми. И верно, Точка, подтолкнув его, чтобы он встал поровнее, шепнула:
— Все в порядке.
Капитан захлопнул блокнот:
— Эти данные можно было получить значительно проще. Весь седьмой «Б» виновен, и баста.
«Именно этого мы и хотели, — обрадовалась Точка. — Но что это он говорит?»
— А вот как вы уладите свои отношения с лейтенантом, я не знаю. Будьте готовы!
Что это значит? Никакого наказания?
— Всегда готовы! — раздалось вслед капитану. Прозвучало оно почти разочарованно.
Как же так? Просто повернулся и пошел вместе с фрау Хёфлих к воротам?
Нерешительно начали расходиться и ребята. Что им еще оставалось делать? Но, прежде чем они успели покинуть школьный двор, фрау Хёфлих, тронув Носика за рукав, незаметно показала ему на дверь школы.
— Стой! — крикнул Носик.
Оттуда вышли директор и… лейтенант.
Тут уж ребят ничто не могло удержать. Они помчались назад и в мгновение ока окружили их. А затем двинулись за капитаном полиции, ведя лейтенанта в качестве трофея.
— Что же нам с ними делать, товарищ капитан? — спросил лейтенант. — Вот завладели мною, хотят, верно, принять меня в пионеры.
Директор тем временем развернул пакет, который до сих пор нес под мышкой.