– У меня мало ленты. И еще нужны лекарские иглы, нитки, специальные шины… у меня нет таких с собой. Я не успею… не смогу…
Во взгляде лекарника читалось отчаяние.
– Что нужно? Где взять? Говори!!! – властный голос Эммана гремел над холмами.
– Я сказал что нужно. Все это у меня в лекарне, но это далеко отсюда, не успеем… счет идет на минуты, если не секунды..
Эмман осекся, Теодор судорожно соображал что делать…
– Ксеня! Быстро сюда! Перемести его!
Стражники расступились, Ксеня влетела в круг.
– Что? Зачем? – она не понимала.
– Быстро! Перемести Лексиса! У меня нет с собой камеры, а тебе она не нужна, ты же так можешь!
Ксеня по-прежнему ничего не понимала, но полностью доверяла папе. Она подошла к тихо стонавшему Лексису, взяла его за руку и они исчезли… Через мгновение Ксеня материализовалась обратно, уже одна.
– Спасибо, Ксень. Теперь у нас есть время. Там же, в Великом Ничто, для Лексиса оно остановилось, так?
– Да… – Кажется, Ксеня поняла. – Да. Теперь можно все тщательно подготовить, привезти все необходимое, а потом я его верну....
К вечеру все было готово. Лечащая розовая лента, бинты, лекарские иглы и нити, хирургические фиксирующие шины. На помощь пришли еще три лекарника. На месте трагедии установили шатер, приготовили бочки с кипяченой водой, факелы. Операцию решили отложить до утра. Всем нужно успокоиться, отдохнуть. Лекарникам все еще раз проверить, все предусмотреть. Торопиться некуда, Лексис вернется точно в том состоянии, в котором исчез. Всем, конечно, хотелось поскорее увидеть, что все обошлось, но благоразумие подсказывало проводить операцию утром на свежую голову и при ярком солнечном свете…
Лексис шел на поправку. Кости срастались правильно, органы заживали медленно, но верно. Но Теодор очень беспокоился о внутреннем состоянии друга. Как повлияло на него пребывание в Великом Ничто? Ведь Лексис – первый обычный человек, вернувшийся оттуда. Да, конечно, первым был сам Теодор, но у него особый дар фотуграпа. Даже не обычного фотуграпа, а способного самому уходить и возвращаться. Для него время в Великом Ничто не останавливалось. Второй была Ксеня, но у нее еще более мощный дар, ей даже камера не нужна для перемещений. Но Лексис был обычным человеком, не обладавшим таким, даже самым простым, даром. Первым, перемещенным туда насильно, без его воли и согласия, и потом возвращенным. Первым обычным человеком, хотя и высокопоставленным при Дворе. Тот же это Лексис? Или, подобно Теодору и Лизетт, иной, переместившийся из другого мира? Переживания Теодора были напрасны, друг остался другом, тем же старым-добрым Лексисом, который ничего не понял. Вот, он догоняет второго наездника. Вот, медленно обходит, собираясь обгонять первого. Начавшее клониться к закату солнце словно подгоняет неяркими лучами в спину. Вдруг лохаш дергается, спотыкается и катится кубарем. Хруст костей, адская боль, разноцветные круги перед глазами, Лексис едва не теряет сознание. Его окружают стражники, склоняются Теодор и Эмман, Лекарник растерянно разводит руками. Вдруг в одно мгновение появляется над головой шатер, яркое утреннее солнце слепит глаза, неизвестно откуда взявшиеся лекарники дают обезболивающее и начинают операцию. Лексис вернулся. Тот самый Лексис. Обычный. Тутошний. Верный друг Теодора…
Фотуграп не смог удержаться от соблазна и как-то вечером нерешительно спросил у дочки:
– Ксень, ты же видела Лексиса тогда… на скачках… после падения… какой он?
Ксеня все поняла и улыбнулась.
– Он чудесный. Светло оранжевый с ярко голубым, как ясное небо на закате. Очень красивый!
– А его линия прошлого?
– Пап, после трагедии прошло очень мало времени, мне трудно увидеть такой маленький кусочек. Пока ничего не изменилось…
Странный, загадочный, интересный и по-своему красивый, но все-таки чужой мир. Мир, в котором существуют фотуграпы и делают свою жутковатую работу. Мир, в котором живут куда дольше. Мир, в котором нет кладбищ, хотя есть смерть. И даже в этом мире Лиза ушла раньше. На прощание собрались почти все жители окрестных земель. Ушла дочь самого Его Джентльментства. Дочь Эммана, который тоже не миновал этой участи много ранее. С Лизетт прощались молча, в великом почтении. Три дня и две ночи шли желающие отдать последнюю дань уважения. К концу третьего дня особняк Теодора закрыли от посторонних и он остался наедине с женой. Солнце медленно и печально закатывалось за горизонт, словно против собственной воли, но не смея противиться вечному порядку вещей. Лизетт лежала во дворе особняка на специальном ложе. Даже в этот момент она была самой прекрасной женщиной на свете. Весь облик Лизетт излучал покой и умиротворение, казалось, легкая улыбка блуждала на губах. Теодор не отрываясь смотрел на любимую. С последним лучом солнца Лизетт исчезла. Просто растворилась в одно мгновение, словно кто-то сделал фотугру. Но это не была фотугра. Даже Ксеня не могла сказать, куда ушла Лизетт. Все, что могла сказать Ксеня, это то, что линия прошлого Лизетт в этом мире закончилась. Кто знает, может, она снова начнется, где-то в другом мире, как когда-то возобновилась в этом. Кто знает… Теодор снова остался один. В прошлом мире у него остались дети и внуки. В этом мире он с Лизой вырастил и воспитал чудесного человечка – Ксеню. И по праву может называться ее папой. Ксеня уже совсем большая. У нее своя жизнь, свое прекрасное будущее. Ее ценят при Дворе и как человека, и как непревзойденного специалиста. Чем она занимается? Теодору это не так важно. Теодор знает, что Ксеня делает нужное и полезное дело, используя свои необычайные способности исключительно во благо. А он сам? А что он сам? Он тоже скоро отправится куда-то, здесь ему больше делать нечего… "мавр сделал свое дело, мавр может уходить