Человек, который впервые нанес ему поражение, действуя от имени Рима, принадлежал, как и Гейзерих, к германскому племени. Это был свев Рицимер, внук короля вестготов Валии по материнской линии и шурин короля бургундов Гундиоха. После того, как в 455 году был убит император Валентиниан III и династия Феодосия Великого вследствие этого завершила свое существование, Рицимер, подобно Стилихону и Аэцию, стал всесильным фаворитом у пяти «теневых» императоров, которых он то убеждал в необходимости согласованных действий с Восточной Римской империей, то говорил, что вряд ли это принесет ощутимую пользу. В течение 16 лет он был фактическим правителем Италии и нескольких относящихся к ней небольших соседних государств, на которые в то время распространялась сфера влияния Западной Римской империи. После того как этот, сосредоточивший в своих руках огромную власть человек (который, кстати сказать, обладая варварской решимостью и предусмотрительностью, всегда опережал своих убийц) умер в 472 году от чумы, его место при двух последующих императорах занял его собственный племянник — бургундский принц Гундобад. Однако вскоре он стал бургундским королем и покинул Италию. Императорские одежды в то время носил Юлий Непот, родственник императрицы Верины. Но он правил всего лишь один год и был низложен собственным генералом, патрицием Орестом, который провозгласил императором своего малолетнего сына Ромула Августула. Этот «государик» считается последним западноримским императором.
Итак, начиная с середины V века Италией правили императоры, возводимые на престол варварами, и защищали ее также отряды варваров. Здесь, в сердце Западной Римской империи, реальная власть принадлежала германцам, то же самое можно сказать и об Африке, Галлии и Испании. После того как в 472 году не стало Рицимера, а в 477 Гейзериха, наиболее значительным германским правителем был король вестготов Эврих (466–485 гг.) — выдающийся полководец и великолепный политик, который задумал подчинить своей власти всю Империю. Он держал в своих руках Южную Галлию и Испанию, а при его дворе находились посланники саксов, герулов, варнов, тюрингов, бургундов, остготов и римлян; даже персы вступили с ним в союз, направленный против Византии.
Вскоре после того, как гунны были разгромлены в битве на Каталаунских полях, германские племена, пока еще жившие под властью гуннов, обрели свободу, победив в кровопролитном сражении в Паннонии (453 год), а затем они, в первую очередь остготы, обосновались в Империи. В качестве федератов Восточной Римской империи они создали в Паннонии (юго-западная часть Венгрии между Лейтой, Дунаем и Дравой) самостоятельное Готское королевство, хотя формально верховная власть в нем принадлежала римлянам. Возглавил их король Тиудимир, под руководством которого они очень скоро стали играть главную роль на Дунае, держа в страхе все населяющие его берега народы. После смерти Тиудимира в 471 году его трон унаследовал Теодорих. И хотя его королевство, вытесняя на запад орды Видимира, было в значительной мере ослаблено, оно тем не менее представляло собой достаточно грозную силу, с которой византийский император был вынужден считаться. Пути, на которых могли бы совпасть политические интересы императора и Теодориха, были совершенно очевидными. Теодориху нужно было решить такую дилемму: либо он постарается добиться полной независимости своего королевства от Империи, либо попытается, оставляя свою страну в рамках Империи, занять высокий военный или политический пост, который позволит ему создать максимально благоприятные условия жизни для своего народа; кроме того, став важной персоной, он смог бы оказывать решающее влияние на события, происходящие в Империи. Император, со своей стороны, должен был всеми силами противиться тому, чтобы Теодориху удалось добиться любой из названных выше целей. Для этого вполне подходило уже испытанное средство: настраивать одно племя против другого и заставить одного из вождей бояться всех остальных. Именно этот путь позволял обезопасить Империю от угрозы захвата ее варварскими народами, и она могла бы спокойно смотреть в свое будущее.
Вот здесь-то и проявился наиболее ярко тот существенный недостаток, который всегда был свойственен германцам по сравнению с хорошо организованной Империей, которая вела свою жесткую целенаправленную политику, опираясь на единую концепцию, выработанную на основе многолетнего опыта. Варваров вряд ли могли сплотить их довольно слабые национальные чувства. Если не считать создания временных отдельных коалиций, они даже не думали о том, что необходимо выработать единую национальную политику, — к чему впоследствии стал стремиться Теодорих. Они то сражались друг с другом, то боролись либо против узурпаторов, либо на стороне узурпаторов; и все это они делали в интересах и от имени Римской империи — только ей одной они служили, совершенно не заботясь о своих собственных интересах.