– Что там у вас, Вимс?
Вимс еще раз прокашлялся, прикидываясь, что ему неприятно то, о чем он собирается сообщить. Однако злорадный блеск в его глазах говорил об обратном.
– Мы получили записку от лорда Чадли, сэр. Он напоминает о том, что совет директоров все еще ожидает инвентарную опись, которую наш музей должен был представить к пятнице.
После недавнего скандала, когда в холл нашего музея сходились мумии со всего Лондона, и кратковременного ареста папы, которого полиция заподозрила в причастности к этому происшествию, совет директоров музея потребовал представить ему полную и подробную опись всех хранящихся у нас артефактов.
Такую опись в нашем музее не составляли уже много лет – если вообще составляли когда-нибудь. Предполагалось, что подобная опись может пригодиться на тот случай, если какой-нибудь артефакт вдруг захочет уйти из нашего музея. О том, что до этого артефакты приходили только к нам, члены совета директоров то ли забыли, то ли им было на это наплевать.
Папа вздохнул и ответил, почесывая пальцами в затылке.
– Да, да, Вимс. Но, как вы сами видите, я сейчас несколько занят подготовкой к открытию нашей новой выставки.
– Конечно, я понимаю, сэр. Но до открытия выставки еще две недели, а опись нужно было представить совету директоров еще три дня назад. Мне кажется, вся проблема здесь в умении правильно распределить время…
– Благодарю вас, Вимс, – оборвал его папа тоном, в котором не чувствовалось ни капельки благодарности. – Я сам отправлю опись Совету.
Вимс недовольно поджал губы, холодно сказал «Хорошо, сэр» и пошел к выходу из холла. Интересно, как он умудряется не споткнуться, так высоко задирая свой нос при ходьбе?
– Теодосия?
Упс! Приехали!
– Да, папа?
– Ты закончила опись в подвале?
– Почти, папа. Осталась одна, самая последняя, полка.
– Хорошо, поторопись. Я хочу, чтобы все описи были у меня к концу рабочего дня, тогда я смогу завтра утром завезти их Чадли.
– Да, папа.
Работа над описью в музейном подвале была для меня одновременно удовольствием и мукой.
(Придумать такое задание, пожалуй, под силу только папе!) Подозреваю также, что папа отправил меня в подвал для того, чтобы я все время была занята хоть каким-то делом, раз уж бабушке Трокмортон никак не удается найти гувернантку, которая сможет задержаться у нас.
А вот с исследованием ритуалов оракула придется подождать. Я развернулась и вместо библиотеки пошла в свою комнатку-кладовку, чтобы взять блокнот, в котором я вела опись.
В последнее время подвал был заполнен удушливыми испарениями темной магии, но определить, от какого именно артефакта – или артефактов – расходятся эти волны, я пока что не смогла. Поскольку времени у меня было в обрез, я решила использовать все свои запасы воска и провести массовый тест второго уровня по всему подвалу.
Придя к себе в комнату, я первым делом взяла брошенный на умывальнике блокнот, потом запустила руки в свой саквояж с припасами для снятия проклятий и выудила оттуда полную пригоршню кусочков воска – в основном это были свечные огарки. Вооружившись воском и блокнотом, я отправилась в катакомбы.
По дороге я все время тихонько звала Исиду, недоумевая, куда она могла подеваться. Обычно Исида всегда выходит приветствовать тех, кто приходит в музей, и мне казалось очень странным, что она не пришла поздороваться с Генри.
Увы, до самого входа в подвал кошка мне так и не встретилась. Это плохо, потому что я всегда предпочитаю спускаться в катакомбы не одна, а с кем-нибудь.
Главная проблема с проклятиями в подвале в том, что забытые древние предметы навалены здесь грудой друг на друга, поэтому практически невозможно определить, от какого именно артефакта расходятся во все стороны волны темной энергии.
Жезл Осириса, который я нашла в катакомбах, был «чистым», а это значит, что обладающие магической силой артефакты не обязательно должны быть проклятыми. Ну, и как отличить такой артефакт от обычного не проклятого предмета?
Я открыла подвальную дверь, зажгла газовые рожки и ненадолго задержалась, почувствовав волны темной магической энергии. Затем вздохнула, потрогала висевшие у меня на шее амулеты (все три на месте!) и уже занесла ногу, чтобы начать спускаться по лестнице, когда услышала за своей спиной голос Генри:
– А можно, я тоже пойду?
Мое сердце подпрыгнуло от радости. Я уже говорила о том, что всегда чувствую себя намного лучше, если спускаюсь в подвал не одна, а с кем-нибудь, даже если мой компаньон – всего лишь Генри.
– Конечно, можно, – ответила я. – Если хочешь, конечно. Только я думаю, что в подвале тебя мало что заинтересует.