– Сюда, мисс, – приглушенным голосом сказал мистер Бинг. – Пойдемте, я отведу вас назад, к кабинету Масперо.
– А что случилось с Каррутерсом? – поинтересовалась я, приспосабливаясь шагать в ногу с Бингом, чтобы не отставать от него.
– Удрал через главный вход. Я послал за ним одного из охранников, но, боюсь, с таким гандикапом, как у Каррутерса, это дохлый номер.
– Каким образом он сюда попал, как вы полагаете?
– Не знаю, – пожал плечами Бинг. – Может быть, просто купил входной билет, как все посетители.
Когда мы наконец добрались до кабинета Масперо, Бинг постучал в дверь, из-за которой приглушенный голос тут же ответил.
– Войдите.
Бинг открыл дверь и отступил в сторону, пропуская меня внутрь.
– А я пойду узнаю, не повезло ли, случаем, охраннику поймать нашего приятеля, – прошептал он, закрывая за мной дверь кабинета.
– А, вот и ты, моя дорогая, – сказала мама, увидев меня. – Проходи и поздоровайся с мистером Борштом.
Моя голова непроизвольно дернулась. Боршт? А я думала, что у мамы встреча с мсье Масперо.
– Добрый день, сэр, – вежливо сказала я, делая небольшой реверанс.
– Очень рад с вами познакомиться, юная леди.
Голова у мистера Боршта была гладкой, как бильярдный шар, и поблескивала своей безразмерной лысиной в падающих сквозь окно лучах солнца. Особенно нелепо эта лысина смотрелась в сочетании с густыми черными усами, закрывавшими всю нижнюю часть лица. На носу мистер Боршт носил очки в тонкой золотой оправе – сквозь их толстые стекла смотрели холодные, как арктический лед, бледно-голубенькие глазки.
– Присядь, моя милая, – сказала мама. – Мы уже почти закончили.
Я хотела спросить у мамы, что случилось с мсье Масперо, но подумала, что это будет невежливо в присутствии мистера Боршта. Надеясь, что не выгляжу слишком растрепанной после пробежки по музею, я присела рядом с мамой – мое сердце все еще колотилось, не успев успокоиться. На столе я увидела маленький поднос с пустыми тарелочками – мама с этим лысым пили чай. А вот я так и не дождалась прохладительных напитков, которые обещал мне мистер Бинг. Я подумала о том, что могло лежать на опустевших тарелочках, и мой желудок свело от голода. Чтобы отвлечься от этого неприятного чувства, я переключила все свое внимание на мистера Боршта.
Оказывается, он пожирал меня глазами точно так же, как я сама – пустые тарелочки. И было в его взгляде нечто такое, от чего у меня вдоль спины пробежал холодок, – я поспешила опустить свои глаза и увидела затянутые в черные перчатки руки мистера Боршта.
Его правая рука нервно поигрывала с костяным ножом для разрезания конвертов, а левая…
Левая рука мистера Боршта лежала на столе совершенно неподвижно и была при этом вывернута под каким-то неестественным углом. Мертвая рука.
У меня в желудке появился ледяной шар и медленно поплыл вверх, к горлу. Сейчас я могла думать только об одном человеке, который лишился руки – причем не без моей, скажем так… помощи. Преодолевая свой страх, я снова подняла глаза и внимательно посмотрела мистеру Боршту в лицо.
Когда наши взгляды встретились, он улыбнулся. Не дай бог, чтобы кто-нибудь когда-нибудь так улыбнулся вам. Мое сердце внезапно остановилось в груди, а затем вновь зачастило, словно бабочка крыльями.
Конечно же, никакой это был не мистер Боршт, а сам граф фон Браггеншнотт, один из самых могущественных слуг Хаоса, собственной персоной.
И перед этим он целый час беседовал с моей мамой!
Чувствуя, что меня в любую минуту может стошнить, я словно невзначай взглянула через плечо на дверь, за которой, как мне хотелось надеяться, мог находиться Бинг.
– Теодосия! Мистер Боршт обратился к тебе, – пробился в мой заледеневший от ужаса мозг мамин голос.
– Простите. – Я медленно обернулась, продолжая лихорадочно прикидывать, как нам с мамой сбежать отсюда. Рискнуть и вслух сказать маме о том, кто перед ней? А поверит она мне?
Нет, вряд ли. Я сильнее вцепилась в шнурки своего ридикюля.
– Я спросил, нравится ли вам путешествовать по Египту? – повторил свой вопрос фон Браггеншнотт.
– В целом да, – ответила я и смутилась, заметив дрожь в своем голосе. Ну нет, не запугаешь ты меня, немец-перец-колбаса! Я расправила плечи и продолжила, бесстрашно глядя прямо в ледяные глазки фон Браггеншнотта. – Очень познавательная поездка, если не считать того, что здесь оказалось намного больше хищников и гадов, чем я ожидала.
Вот тебе! Чтобы не думал, будто я тебя боюсь!
– Хищники и гады? – удивленно переспросила мама. – О чем ты говоришь, милая? Мы здесь всего лишь несколько часов, и за все это время я не увидела никого, кто даже отдаленно смахивал бы на хищника или гада.