В каком из этим четырех как бы возрастов благодать возрождения застанет известного человека, тогда ему и отпускаются все прошлые грехи, и виновность, приобретенная вместе с рождением, снимается возрождением. И такое большое значение имеет то, что «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3:8), что некоторые не узнают того второго рабства под законом, но одновременно с заповедью начинают иметь божественную помощь.
Прежде чем человек может стать способным воспринимать заповедь, он необходимо живет сообразно с плотью; но если он уже омыт таинством возрождения, то ничего не теряет, если и теперь отойдет из этой жизни. «Ибо Христос для того и умер, и воскрес, чтобы владычествовать и над живыми, и над мертвыми» (Рим. 14:9); и не будет держать царство смерти того, за кого умер Он, свободный среди мертвых (Пс. 88:6).
Итак, все божественное учение направляется к любви, о которой апостол говорит: «цель же назидания есть любовь от чистого сердца, и доброй совести, и нелицемерной веры» (1Тим. 1:5). Итак, цель всякой заповеди есть любовь, то есть всякая заповедь направляется к любви. Если же или из страха наказания, или по какому-нибудь плотскому побуждению бывает так, что она (заповедь) не направляется к той любви, которую изливает Дух Святой в сердца наши (Рим. 5:5), то она еще не исполняется надлежащим образом, хотя и кажется, что исполняется. Любовь эта есть именно любовь к Богу и ближнему; и именно «на этих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22:40). Возьми Евангелия, возьми апостолов; ведь не откуда-нибудь еще – этот голос: «цель назидания есть любовь (1Тим. 1:5) и «Бог любовь есть» (1Ин. 4:16). Следовательно, все, что заповедует Бог, например: «не прелюбодействуй» (Мф. 5:27), и все, что не повелевается, но предлагается в качестве совета, например: «хорошо человеку не касаться женщины» (1Kop. 7:1), – все это правильно исполняется тогда, когда направляется к любви Бога и ближнего ради Бога, и в этом веке, и в будущем; Бога – теперь, посредством веры, тогда, посредством виденья, и самого ближнего – теперь, посредством веры. Ибо мы, смертные, не знаем сердца смертных, тогда же «осветит Господь скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения: и каждому будет похвала от Бога» (1Kop. 4:5); потому что предметом похвалы и любви одним ближним в другом будет то, что в целях открытия будет освещаться Самим Богом.
Похоть же уменьшается по мере возрастания любви до тех пор, пока эта последняя дойдет здесь до такой высоты, больше которой уже ничего не может быть: «большей же любви никто не имеет, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). Там же, где не будет никакой похоти, кто укажет, какова там будет любовь? Ведь когда не будет никакого притязания со стороны смерти, тогда будет высшее совершенство.
Но пусть будет когда-нибудь и конец этому произведению, о котором ты сам будешь судить, должен ли ты его называть или считать энхиридионом. Я же, не считая нужным отвергать твое усердие во Христе, с верою во благо для тебя, с надеждою на помощь нашего Искупителя и с любовью к тебе большей, чем к какому-либо другому из членов Его, написал, насколько был в силах, тебе книгу, о, если бы столь же полезную, как и пространную, о вере, надежде и любви.
О согласии евангелистов
Книга первая
Глава 1
Среди всего важного по своему божественному значению, содержащемуся в св. Писании, Евангелие по праву имеет значение наивысшее. В самом деле, то, что Закон и пророки предвозвещали как грядущее, в Евангелии раскрывается как данное и совершившееся. Первыми провозвестниками этого были апостолы, которые видели во плоти и даже лицом к лицу самого Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа. Они вспомнили не только то, что слышали из Его уст или видели Им соделанным, но, получив дар благовестия, позаботились возвестить роду человеческому еще и то, о чем они могли узнать или раскрыть при помощи вернейших показаний и несомненнейших свидетельств от Него ли Самого, или от Его родителей, или от кого-либо другого, а именно: бывшее по действию свыше еще прежде, чем стали они Его учениками, и достойное памяти во время Его рождества, детства или отрочества. Некоторые из них, Матфей и Иоанн, сообщили в отдельных книгах и такие сведения о Нем, ибо, по их мнению, они должны были быть записанными.