И что? И ничего. Я задвигал мышью, чтобы стереть все эти никчемные записи, но увидел нечто, от чего мышь в моей руке замерла. К кафе подъехала и остановилась немного поодаль еще одна машина. В ней было два мужских силуэта. Мужчины сидели в непринужденных позах и были вроде как не при делах. Вроде как.
На последнем видео математик выходил из кафе. Портфеля у него в руке не было, и двигался он как-то неровно, будто пьяный. Когда он отъехал в своем коллекционном «Жигуле», непринужденные мужчины в своей машине последовали за ним.
– Это то, что я думаю? – проговорила Елена Ивановна.
– Угу. Слежка. Нашего гения ведут.
– Кто за ним следит?
– У меня есть догадка, но мне она не нравится. Надеюсь, я ошибаюсь.
Я полез в базу автомобильных номеров, пароли к которой мои ленивые бывшие коллеги не меняли с тех пор, как я служил правоохранителем.
– Черт, – сказал я.
– Что?
– Так и есть, это чекисты, чтоб им…
Я не представлял, что Елена Ивановна может быть такой взволнованной. Ее лицо покрылось красными пятнами.
– Александр, немедленно уничтожьте все записи и забудьте об этом деле! – кричала она. Потом перешла на горячий шепот: – Вы не представляете, на что способны эти люди. Вот, послушайте: мой первый муж был филателистом, у него было много корреспондентов во всем мире. Однажды он вышел за хлебом и пропал на семь лет, ни слуху, ни духу. Вернулся совершенно уничтоженный и рассказал, что признался в измене родине. В измене родине, представляете? Мой муж! Да он даже мне никогда изменить не мог!
У бедной женщины на глазах были слезы. Я погладил ее по руке.
– Ну, успокойтесь, Елена Ивановна.
Она утирала глаза платочком.
– Не суйтесь в это, я вас умоляю. Вы просто не знаете…
– Да знаю я, – сказал я, поднимаясь. – Но контракт есть контракт, его надо выполнять.
Я понимал, что совершаю ошибку и, скорее всего, пожалею об этом, но благоразумие никогда не было моим сильным качеством.
По номеру я легко нашел компанию, которой принадлежала маршрутка, и саму машину.
Водитель был немолодой гастарбайтер. У него был перерыв; сидя в своей «Газели», он пил кефир из бутылки и читал книгу. При виде меня он спрятал книгу под сиденье.
– Что я сделал, начальник? Регистрация есть, все есть, ничего не нарушал.
– А ты как понял, что я полицейский? Имел дело с полицией?
– Имел дело, начальник, – подтвердил он, потупившись.
Я показал ему снимок – кадр из видео, где была хорошо видна женщина.
– Эта вчера вечером села к тебе у кафе. Где она сошла?
– Как я могу знать, начальник? Столько пассажиров, входят–выходят… Как я запомню?
Актер он был неважный. Сразу было видно, что женщину он узнал.
– Слушай, земляк, кончай придуриваться, а то ночевать будешь за решеткой.
Гастарбайтер вздохнул.
– Не надо за решеткой, начальник.
Перестав придуриваться, он толково, на чистом русском языке, доложил мне, что эту женщину он знает, она каждый день ездит на маршрутке на работу, а вечером – с работы.
– Вежливая, всегда здоровается, – добавил он.
– А ты где так насобачился по-русски балакать? – удивился я.
– Собачился-собачился, вот и насобачился.
– Шутник. А что за книгу читаешь?
– Да я не читаю. Картинки рассматриваю.
Он не хотел показывать мне книгу, но я все равно вытащил ее у него из-под сиденья. Это был последний роман Пелевина.
– Ни х… Ничего себе. Какие мы книги читаем! Ну, и как тебе?
– Не понравилось. Картинок нет.
– Да, мне тоже не понравилось, – рассмеялся я. – А ты откуда такой умный? Ты кем был у себя дома?
– Писателем, – нехотя признался он.
– Черт, еще один интеллигент на мою голову. Кругом одни интеллигенты, простому оперу ступить некуда.
Не в моих правилах лезть людям в душу, но тут я не удержался.
– Ну и как, не обидно тебе? Там ты был писатель, а здесь водила.
– Обида на судьбу – это рабское чувство. Раба нужно выдавливать из себя по капле. Это Чехов сказал.
– Ты мне только своего Чехова не суй!
– Как скажешь, начальник. Только Чехов не мой, он всемирный.
– Завязывай, я сказал!
Мне пришла мысль познакомить маршрутного писателя с Еленой Ивановой, но потом я понял, что тогда он будет часто отираться в моем офисе, а их двоих я не вынесу.
– Тебе когда на маршрут? – спросил я.
– Уже пора.
– Я поеду за тобой, покажешь, где женщина сошла.