Возле кабинета топчутся студенты. Староста пытается всех перекричать, но получается у нее это очень плохо. Ее зовут Нинель, и она афроамериканка, однако уже не первое поколение ее семьи живет в Германии. Она кричит группе:
– Нет, мы никуда не пойдем, пока декан не скажет, что делать!
Какая-то девочка восклицает из толпы:
– Но он же заболел! Видишь объявление?
– Должна быть замена! – настаивала Нинель на своем. – Мы не можем уйти!
– Да ладно тебе, Нинель, – говорят кучерявый парень с зелеными глазами, закинув рюкзак за спину. – Отметишь, что мы были, сложно, что ли?
– Нет, так не пойдет, – тараторит Нинель так, что мне приходится вслушиваться в ее речь. – Мы будем ждать, пока…
Приходит декан. Мужчина стремительно идет к нашей группе и, остановившись около нее, громко заявляет, что пары не будет. Кто-то расходится сразу же, кто-то что-то спрашивает у декана, и он отвечает с милой улыбкой. Я сжимаю губы в тонкую ниточку, и…
На горизонте появляется Ганс. Машинально разворачиваюсь спиной и иду на выход. Очень боюсь, что он меня заметит, но, полагаю, с такого расстояния мало что можно увидеть.
Ускоряю шаг и вытаскиваю телефон. Пока спускаюсь по лестнице, терзаю себя сомнениями. Позвонить ли Теодору, чтобы он меня забрал? Мы же не договаривались, что он за мной заедет. Отвезти – да, но забрать… Эти размышления въедаются в мой разум, мешая и отвлекая от всего, что происходит вокруг. Не замечаю, как выхожу на улицу и вдыхаю прохладный аромат весеннего ветерка. Остановившись, продолжаю крепко сжимать телефон в руке, по-прежнему не решаясь позвонить Теодору. Тяжело вздыхаю, ища силы в себе позвонить сводному. Но не нахожу.
– Прохлаждаешься?
Басистый голос возвращает меня на землю. Я медленно разворачиваюсь и вижу, что передо мной стоит Ганс. Мы смотрим друг другу в глаза.
– Я тут учусь, – спокойно говорю ему, а у самой сердце в пятки убегает.
– Точно, – усмехается парень, выдавливая ехидную улыбку. – Твой братец отшиб мне мозги, ты в курсе?
Сглатываю тягучую слюну. Дрожь появляется в моих коленях, заставляя ноги каменеть.
– А я всего лишь хотел с тобой поболтать. Разве из-за этого бьют? – продолжает Ганс и делает два шага ко мне.
Его шаги огромные, надо мной теперь словно нависает грозовая туча. Замираю, как хамелеон на ветке, пытаясь каким-то образом слиться с обстановкой, чтобы Ганс потерял меня из виду. Взгляд его наполнен ненавистью и грубостью. Это отчетливо просматривается в радужке его глаз. Он склоняется ко мне, отчего я машинально подаюсь назад.
– Или же… он тебе не брат, а?
– Он мой сводный брат, – пытаюсь отвечать твердо, но мой голос дрожит. – Что тебе нужно, Ганс?
– Ничего такого, – лыбится тот. – Просто хочу с тобой погулять.
– Мне некогда.
Больше не проронив ни слова, я разворачиваюсь и иду на выход. Ноги несут меня быстрее, чем когда-либо, и вскоре я перехожу на бег.
Однако чья-то сильная рука все же дергает меня за локоть. В ужасе разворачиваюсь и вижу, что меня остановил Ганс.
– Я с тобой еще не договорил, куколка, – говорит он, практически шипя, как самая подлая змея.
– Отпусти по-хорошему, – говорю ему.
Но Ганс лишь сильнее сжимает мой локоть. Морщусь от тупой боли, которая проскальзывает импульсами по моим нервам. Страх прокрадывается в каждую клеточку моего тела, однако стараюсь успокоить себя тем, что в стенах университета Ганс вряд ли что-то учудит.
Он куда-то меня тащит, а затем останавливается в безлюдной рекреации и припирает меня к стене. Я задерживаю дыхание.
– Думаю, что мы не поняли друг друга, – шипит он мне в лицо. – Ты очень красивая девушка.
Шумно дышу. Сейчас, когда Тео находится дома, понимаю, что я в опасности. Что мне очень нужны его твердое плечо и орлиный глаз. Но, думаю, ничего плохого не случится, нужно просто дотерпеть до того момента, когда этой свинье станет неинтересно.
– И я думаю, – продолжает Ганс, проводя тыльной стороной по моей щеке, отчего мне становится противно и я машинально жмурюсь, – что ты согласишься со мной прогуляться.
Мое дыхание – рваное, шумное. Еще какое-то мгновение, и я задохнусь от нарастающего страха. Сердце пропускает один удар, когда Ганс еще ближе склоняется ко мне. Машинально отворачиваю голову, набирая побольше воздуха в легкие.
Ганс, славу богу, не совсем тупоголовый. А быть может, ему просто нравится видеть страх в глазах тех, кто слабее, за счет чего он самоутверждается. Поэтому в следующее мгновение Ганс отстраняется от меня и, послав воздушный поцелуй, добавляет: