Появляется мама в халате. Она щурится, видимо, встала, чтобы попить воды.
– Доброе утро, – говорит она сонным голосом.
– Доброе, – бормочет Теодор, вынимая телефон из кармана и листая что-то на экране.
– Доброе, – отвечаю я вместе с Теодором, но мой голос звучит чуть более тревожно, чем голос сводного брата.
Мама замирает в проеме. Краем глаза я замечаю, что она внимательно осматривает нас.
– Уже собрались в университет?
– Да, – отвечаю я и возвращаюсь к столешнице, пытаясь занять себя чем-нибудь.
– Угу, – бормочет вместе со мной Тео.
Мама усмехается.
– Вы словно сговорились сегодня.
Я нервно сглатываю. Чувствую себя школьницей, которую только что поймали на чем-то ужасном и непозволительном.
Мама открывает шкаф и достает оттуда стакан. Наливает воду так медленно, что кажется, мое сердце вот-вот выскочит из груди. Но я вспоминаю, что Тео сделал мне кофе, и резко разворачиваюсь. Почти запутываюсь в собственных ногах, задеваю рукой кружку, и она опрокидывается. Теодор резко выпрямляется, а мама с невозмутимым видом пьет воду, наблюдая за нами.
– Черт… – ругаюсь я, пытаясь найти тряпку.
Но Тео оказывается быстрее меня. Не успеваю я опомниться, как он уже вытирает кофе.
– Не с той ноги встала? – спрашивает мама, ставя стакан на столешницу.
Отряхиваю руки, которые теперь все в сладком напитке.
– По всей видимости, – шепчу едва слышно и кидаюсь к раковине.
Мама издает смешок, а после желает нам хорошего дня и удаляется прочь.
Я включаю воду и мою руки. Позади себя ощущаю теплое дыхание Теодора. Мое сердце снова уходит в пятки. Слышу стук его сердца даже через одежду.
– Не обожглась? – спрашивает он, тихо шепча мне на ушко.
От его голоса по моей коже пробегает волнительная дрожь.
– Нет.
Стараюсь отвечать как можно спокойнее, но понимаю, что меня кое-что волнует.
– Зачем ты это сделал? – вырывается у меня, прежде чем я успеваю подумать.
Тео выдыхает. Теплый поток воздуха щекочет шею.
– Was habe ich getan? (Что я сделал?)
Приглушенный басовитый тембр его голоса снова заставляет мое сердце трепетать. От внезапно нахлынувшей романтики у меня дрожат колени.
Хотя, если подумать, Тео – мой сводный брат, который изначально не очень хорошо ко мне относился. Почему я так дрожу рядом с ним? Что изменилось вчера, когда мы затеяли этот глупый спор?
Теодор отстраняется от меня. Я остаюсь около раковины, погруженная в свои мысли. Звук воды заглушает бешеный стук моего сердца, вода обжигает холодом пальцы. Опомнившись, закрываю кран и тянусь за полотенцем. Мои губы еще не остыли от нежности прикосновения Тео.
Развернувшись, обнаруживаю, что Теодор смотрит на меня, при этом продолжая вытирать кофе с пола. Его взгляд внимателен и пронзителен. Я задыхаюсь от обилия вопросов, которые возникают в моей голове и рвутся наружу, как птица.
Сводный поднимается, держа тряпку в руке. Расправляет плечи, словно гордый орел, и делает два шага мне навстречу.
– Also… was habe ich getan? (Итак… что я сделал?) – спрашивает он с придыханием, не отрывая взгляд от моих глаз.
– Поцеловал меня, – выдыхаю я.
Но не чувствую легкости на душе. Напротив, камень сомнения сильнее тянет струну совести вниз.
Теодор усмехается, но, нужно признаться, соблазнительно. Как и вчера.
– Это ты меня поцеловала, Bonbon, – отвечает он, кокетливо понижая голос.
Когда он так делает, я чувствую, что могу растечься лужицей от красоты тембра его голоса. Нужно держать себя в руках, Лия!
Но Тео уже подходит ко мне вплотную. Гордо задрав голову, я буравлю его серьезным взглядом, хотя вулкан моих чувств внутри вот-вот готов извергнуться.
– Это было вчера, – перечу ему, сложив руки на груди. – А сегодня?
– Sag mir noch, dass es dir nicht gefallen hat (Еще скажи, что тебе не понравилось), – вновь прибегая к запрещенным приемам интонации, отвечает Теодор.
Нет, мне, конечно, понравилось, как Теодор нагло меня поцеловал, но… Это неправильно… Или мне просто хочется верить в это?
Не выдерживаю ледяного натиска глаз Тео, поэтому отворачиваюсь первой. Беру сумку со стула и быстрым шагом направляюсь на улицу. Мне необходимо проветрить голову. Выйдя на свежий воздух, я жадно несколько раз вдыхаю через рот и с облегчением выдыхаю.
Мысли давно запутались в плотный клубок, который теперь мне едва ли удастся распутать в одиночку. Вдыхая полной грудью вновь, я думаю о том, что Тео поцеловал меня дважды. И если бы не мама, то поцеловал бы трижды. Эта его похотливая жадность наводит меня на один-единственный вывод – я нравлюсь Теодору. Впрочем, где-то глубоко внутри я понимаю, что и Тео нравится мне. И от этой симпатии мне не убежать.