– Нет, – мотаю головой из стороны в сторону. – Ты специально воспользовалась мною, чтобы залечить свою рану на сердце.
Лия начинает тихо плакать. Хрустальные слезы спускаются по ее щекам.
– Ты же видела, что мы ненавидим друг друга, но каждый раз, когда я пытался побыть один, ты старалась пробить мою стену, чтобы казаться лучшей опорой.
– Ты несешь бред… – шепчет сводная, шмыгая носом.
– А когда почувствовала, что я поддался твоим чарам, ты поняла, что захомутать мое сердце проще, чем расколоть грецкий орех.
– Какой же ты… высокомерный!
– Ты не лучше.
Лия отвешивает мне пощечину. Ее глаза полностью залиты слезами. Я машинально хватаю ее за руку.
– Не трогай меня! – кричит она.
Но я лишь сильнее сдавливаю ее руку. Хочу что-то ответить, но меня затыкает прямой удар в скулу.
Белобрысый. Сукин ты сын!
Отпускаю руку Лии и разворачиваюсь к нему. Белобрысый лыбится. Чувствую во рту привкус железа. Сплевываю густую кровь. Белобрысый не успевает и глазом моргнуть, как я отвешиваю ему ответный удар кулаком в челюсть. Чувак пошатывается, будто его сдувает сильный ветер, а после говорит по-русски:
– Ну, ты сам напросился.
Его удары – четкие. Я едва могу отразить их. Два из них я пропускаю и чуть не теряю сознание. Похоже, что этот белобрысый чем-то занимается, возможно, каким-то единоборством или еще чем-то. Потому что его удары явно оттачивались годами.
– Тео! – кричит Лия так громко, что звенит в ушах.
Белобрысый пропускает мой удар, и это дает мне преимущество. Я валю его на землю. Удар за ударом белобрысый принимает мои атаки, а на пятом или шестом – я не считаю, если честно – Лия со всей силой захватывает мой кулак. Я оборачиваюсь. Лия горько плачет, сжимая мою окровавленную руку в своей.
– Тео… – дрожащим голосом просит она, – не надо… Прошу…
Адреналин наполняет мышцы.
– Тео…
Сглотнув, я встаю и молча направляюсь через ступеньку в свою комнату. Тело ломит. Голова раскалывается.
Лия, за что? Что я тебе сделал?
В сумку кидаю все без разбора. Просто что попадается на глаза. Спешно застегиваю ее и вылетаю из комнаты.
Отец уже кое-как пришел в себя и сидит на диване. Белобрысый все-таки зашел в дом. Лии не видно, но стоит мне выйти на улицу, как слышится ее голос.
– Тео!
Я стараюсь не реагировать на нее. Иду в гараж и вытаскиваю из потайного ящика ключи от мотоцикла.
– Тео! Постой!
Не слушаю ее. Просто запрыгиваю на мотоцикл, перевесив сумку через плечо, и надеваю шлем.
– Тео! Давай поговорим!
– Мне не о чем говорить с той, которая врет, – отвечаю ей.
Лия останавливается у гаража. Я знаю, что ее гордость не позволяет ей сказать все, что она думает обо мне. Это ее победа и погибель. Быть может, она права – все, что я говорю, не имеет никакого отношения к ней. Но… все сходится. Нет ни единого доказательства того, что Лия сделала это неспециально. Поэтому мне ничего не остается, как уехать подальше от дома, переполненного ложью. Лия горько плачет. Я опускаю окошко шлема и, поддав газу, срываюсь с места.
Вот так рушатся хрупкие сердца. Вот так погибает любовь.
Я еду, нарушая все правила дорожного движения. В кармане жужжит телефон. Лишь на поворотах я сбавляю скорость, чтобы не выпасть из сиденья и не потерять управление.
Впереди, на горизонте, сверкает молния. Намечается дождь. Из-за близкого расположения озера влажность в городе повышена. Я прибавляю газу и лечу по сухому асфальту, оставляя за собой лишь пыль.
Доезжаю до бара, который находится на окраине города, и заглушаю мотор. Снимаю шлем и разминаю плечи. Все болит. Все ноет. Руки, ноги, спина. Сердце. Слезаю с мотоцикла и, убрав шлем под сиденье, в специальный бардачок, поправляю сумку и иду в бар.
Густой клубок дыма ударяет в лицо. В баре, как всегда, людно и шумно. Играет тяжелая музыка. Иду сразу же в уборную. Захожу, и грохочущая музыка приглушается. Становится тише, но не намного.
Опираюсь на раковину и смотрю на себя в забрызганное водой зеркало. Под носом красуется засохшая струйка крови. Левая скула обрела красно-лиловый оттенок. Я выгляжу паршиво. Глаза потухли. На лице нарисована вся злость. Умываюсь три раза, набирая полные ладони воды. Вновь смотрю на себя в зеркало. «Почему именно я?» – спрашиваю у своего отражения, но знаю, что оно не сможет ответить на мой вопрос.
Я не знаю почему. И меня не устраивает этот ответ.
Капли стекают с кончиков волос и падают в раковину. В размытом отражении вижу лишь разбитого парня, который пытался быть лучшей версией себя. Лучшей, чем когда-либо. Лучшей, чем мог бы себе представить.