Любовь делает мужчин слабыми, уязвимыми, ранимыми. Когда женщина стучит в одинокое сердце мужчины, очаровывая его своей внутренней красотой, железный занавес падает. Так произошло и со мной. Мой занавес пал, я распахнул двери в свой мир, в котором случилось горе. И что я получил в итоге? То же, что и сотни других мужчин, – опустошение. Полное. Разъедающее до мозга костей.
Вытеревшись рукавом, я выдыхаю и выхожу из туалета. Заказываю бутылку воды на стойке бара. На меня косятся другие пацаны. Я их не знаю. Или, быть может, знаю, но не хочу заострять на этом внимание. Бармен дает мне бутылку, я ее сразу открываю и делаю несколько глотков.
– Неудачный вечер? – спрашивает бармен, протирая стаканы белой тряпкой.
– Угу, – мычу я в ответ.
Вытаскиваю телефон из кармана штанов и вижу восемь пропущенных звонков от отца и… три от Лии. Выключаю телефон, зажав кнопку. Сейчас мне нужно побыть наедине с самим собой.
Выхожу из бара и сажусь на мотоцикл. Дождь начинает моросить. Давлю на газ и стартую с места. Мне хочется найти какой-нибудь супермаркет. Я знаю один и лечу к нему.
Доезжаю до супермаркета, который работает двадцать четыре на семь. Звенит колокольчик, как только я открываю дверь. В магазине тише, чем на улице, если не считать дурацкой музыки, которую и музыкой-то назвать сложно. В зале три ряда по две полки и десяток холодильников. Здесь есть все, что нужно проезжим. Я оглядываю полки, но не знаю, что хочу взять. Есть совершенно не хочется, а вот выпить… Нахожу отдел с алкоголем. Конечно, выбор тут скудный, но виски уж можно найти. Пробегаюсь глазами по полкам. Нахожу то, что нужно. Беру бутылку и попутно упаковку двух свежих булок и вяленую колбасу.
Иду на кассу. За ней стоит худощавый паренек, слушая музыку в наушниках и покачивая головой в такт. Я ставлю покупки на кассу и жду, когда он обратит на меня внимание.
– А, здрасте! – говорит он и смотрит на мой перечень покупок. – Пакет нужен?
Мотаю головой.
– Понял.
Паренек пробивает все мои товары, и я говорю, что мне нужны еще сигареты и зажигалка. Кассир все это достает, и в конце я беру из упаковки с чупачупсами одну конфету и кладу ее в покупки.
– Очень брутальная покупка!
– В плане?
– Ну, такой мужской набор – и женская конфетка в конце.
Кассир начинает ржать. Я стою с каменным лицом и смотрю на него. Парень понимает, что шутка тупая, как и он сам, поэтому прекращает смеяться и выбивает чек. Я расплачиваюсь наличными, открываю сумку и кидаю все туда.
– Трудный денек?
– Легкий, – отвечаю ему.
Мы прощаемся быстрее, чем пареньку хотелось бы, но… у меня нет настроения с ним беседовать.
Усаживаюсь на мотоцикл. Дождь усиливается. Я стартую с места, стараясь вписываться в повороты.
Проезжая мимо красивой клумбы с цветами, я останавливаюсь. На дороге никого. В клумбе высажены тюльпаны, которые омывает дождь. Красные. Белые. Темно-бордовые. Оставив мотоцикл на другой стороне дороги, я срываю несколько цветов. Точно не знаю, сколько там, что-то около двадцати. Камер тут нет. По крайней мере, я не видел их тут никогда. Перебегаю через дорогу обратно к мотоциклу, засовываю цветы в куртку и застегиваю ее. Трогаюсь с места резко, оставляя позади лишь рев мотора.
Доехав до высокого забора, я попадаю на территорию кладбища. Еду медленно, стараясь не шуметь. Доезжаю до конца дороги и останавливаюсь. Могила матери находится в третьем ряду, около молодого дуба, который я посадил.
Слезаю с мотоцикла. Дождь начинает лить сильнее, как будто мама знает, что я в печали. Словно она пытается через природу забрать мою боль. Снимаю шлем. Запрокидываю голову назад и ощущаю, как холодные капли дождя касаются моих раскаленных щек. Прохладный воздух ласкает кожу. Делаю глубокий вдох, наполняя легкие еще большей печалью.
Иду медленно к могиле матери. Ноги подкашиваются, а в груди застывает шипастый ком боли, который мешает делать новые шаги. Мешает дышать, мешает думать.
Останавливаюсь около могилы матери. Темный серый камень омывают слезы дождя.
– Привет, – говорю я ей и дотрагиваюсь до камня рукой. – Пришел тебя навестить. Вот…
Снимаю сумку с плеча и ставлю ее около своей ноги. Расстегнув куртку, достаю из-за пазухи тюльпаны.
– Ты говорила, что я всегда любил срывать цветы с клумбы на заднем дворе… Жаль, клумбы там больше нет, – с горечью говорю я.
Дождь становится еще сильнее. Он касается позеленевших листьев, шуршит кронами деревьев. Где-то попадает в лужи. Где-то – в переполненную влагой землю.
– Пришлось сорвать их с другой, – едва заметно улыбаюсь я. – Знаю, что это плохо… но…