Лия
Весь вечер я плачу в подушку. Не описать словами, насколько больно мне было услышать ужасные слова от Теодора. Его интонация до сих пор звучит в моей голове.
Мама выпроводила Славу за порог, но я слышала, что он обещал зайти попозже. Как же… Опомнился тогда, когда потерял меня навсегда, а я… приобрела новое счастье. В этом и заключается жизнь? Вечно вставать перед сложным выбором на распутье двух дорог – привычное прошлое или туманное будущее?
Мама сказала мне, что знает о наших с Теодором отношениях. Она не будет препятствовать, но сейчас у меня слишком тяжело на душе, чтобы понять, говорил Тео правду о маме или это чья-то злая шутка. Во второе мне хочется верить больше, чем в первое.
Когда время приближается к одиннадцати вечера, я слышу, что приехал Вольфганг. Он заглушает мотор машины и долго еще сидит в ней. Потом выходит, но Теодора с ним нет. Мое сердце паникует.
Где он? Вольфганг его не нашел? На звонки сводный не отвечает и, похоже, выключил телефон. Я пыталась ему дозвониться полчаса назад, когда истерика остыла, но в трубке отзывался автоответчик.
Прислушиваясь к звукам, я слышу, как Вольфганг поднимается к себе в комнату. Как назло, в горле пересыхает, поэтому я тихо выхожу из своей комнаты.
Дверь в комнату сводного приоткрыта. Тихо ступая, медленно подхожу к ней. Легонько толкаю ее, и комнату озаряет тусклый свет коридорных бра. На заправленной кровати лежат тетради. Видимо, о них говорила мама мне ранее. Тетради, в которых записывала мысли мама Тео, умершая от сердечного приступа. На кончике языка отчетливо ощущается горечь потери родного человека. Я даже не представляю, каково сейчас Теодору. Насколько ему больно…
В конце коридора раздается тихий плач мамы. Я медленно иду к лестнице, но разговор, доносящийся из спальни родителей, меня привлекает. Осторожно прислонившись к стене, я задерживаю дыхание и начинаю слушать.
– Ты не виновата, Анна, – говорит Вольфганг так нежно, что у меня сводит скулы. – Ты не виновата…
– Я… я все испортила… – тихо хнычет мама. – Из-за меня… Тео ушел…
– Он вернется, – успокаивает ее мужчина. – Побесится и вернется.
Мама начинает тихо выть.
– Теодор не знал правды, я никак не решался ему сказать… А теперь, когда он узнал ее… пускай и не при самых лучших обстоятельствах… ему просто нужно осознать, что это была последняя воля Нины.
Нина. Мама упоминала, что так звали маму Теодора.
– Я не знаю, простит ли он меня…
– Эй, послушай меня, – говорит Вольфганг так тихо, что мне приходится прислушиваться. – Ты не разбивала нашу семью, слышишь? Ты совершенно не виновата в том, что Нина умерла именно в тот момент, когда ты пришла ее навестить из чистых побуждений, потому что знала, как болит ее материнское сердце за Тео.
Вольфганг замолкает на секунду, а после тихо вздыхает и продолжает:
– Помнишь, что сказала Нина? «Помоги Теодору понять, что такое настоящая материнская любовь».
– Но я никогда не хотела становиться для него мамой…
– Знаю, – с горечью в голосе отвечает мужчина. – Знаю… Но ты все равно пыталась быть лучшей для него. Ты делала все возможное, и… один черт знает, как бы он вел себя, будь мы уже в браке.
Мама снова тихо воет. Сердце обливается кровью от ее раскаяния. Я не до конца понимаю, что именно пытается объяснить ей Вольфганг. Не совсем понимаю, что произошло, когда умерла мама Тео. Но я слышу, что Вольфганг говорит от чистого сердца. Он пытается утешить маму, дает ей понять, что произошедшее – не ее вина.
Мой отец… он козел. Мама правильно сделала, что ушла от него. И я не представляю, сколько она вынесла в поездках, сколько видела боли в глазах той женщины…
Слушать этот разговор дальше я не готова. Задержав дыхание, я медленно, словно кошка, направляюсь к лестнице и практически беззвучно спускаюсь по ней. Включаю подсветку в кухне и выпиваю стакан воды.
В доме так тихо, что мне не по себе. Теодор вечно что-то вытворял, и я настолько привыкла к его шуткам и приколам, что эта тишина меня просто угнетает. Мне нужен свежий воздух. Именно сейчас.
Поднявшись в свою комнату, я беру куртку и телефон. За окном дождь уже прекратился, поэтому прогуляться по району, вдыхая свежий аромат вечера, – лучшее решение. Однозначно.
Выйдя из комнаты, замечаю маму, идущую по коридору и вытирающую слезы.
– Лия?
Я нервно сглатываю.
– Ты куда-то собралась?
– Хочу подышать свежим воздухом…
Мы останавливаемся около лестницы. Видеть ее заплаканное лицо невыносимо. Я быстренько спускаюсь.
– Только возвращайся… – гудит она так грустно, что мне на долю секунды хочется остаться с ней.