— Так может быть ты мне, Петрович, настойку какую пропишешь на спирту? — умоляюще канючил плюгавенький мужичонка, выскочивший, а может быть и вытуренный из дверей какого-то медицинского кабинета и натягивающий на себя всё время спадывающие с него штаны, — А то ить сам, небось, знаешь, чирей и заражение может дасть!
— Скипидару под зад я те ща пропишу, Малинин! — гаркнула выглянувшая из приоткрытой двери мужская голова в лихо заломленном врачебном колпаке, — Мало не покажется! Ну а если покажется, то жену свою попроси, а она тебе точно дасть, ты уж не сумлевайся!
Втянувший голову куда-то глубоко в трусы при одном только упоминании жены, мужик тут же быстренько ретировался под хохот зубоскалящей над ним деревенской толпы, а оглядевший коридор для оценки количества посетителей медик заметил чиновничьего вида крупного мужчину и, нахмурившись, уже полностью вышел из кабинета.
— Вы, вероятно, ко мне? Если из Комитета по здравоохранению, то лучше не утруждайте себя и не тратьте моего времени! В Питер я больше не вернусь, для меня это вопрос давно решённый и возвращаться к нему я не намерен! Да, я прекрасно понимаю, что медиков не хватает, но, во-первых, я не вирусолог, не инфекционист и даже не терапевт, хотя в этой глуши мне приходится заниматься и этим. Во-вторых…
— Ну что вы, что вы, Николай Петрович! — поспешно замахал руками Тарасов, — Я не имею никакого отношения к вашим комитетам, хотя ведомство интересы которого я имею честь представлять, тоже когда-то по своей организационной форме относилось к комитетам…
— Ну а к вам-то я тогда сейчас каким боком? — деланно изумился мужчина в светлой шапочке, которому не было нужды объяснять, какое ещё такое грозное российское ведомство когда-то тоже относилось к комитетом, — В ГРУ я больше не служу, э-э-э…
— Подполковник СФБ Тарасов Вениамин Михайлович, — негромко представился Тарасов, верно истолковав демонстративно-вопросительную заминку медика, — Старший учёный консультант и куратор одного из очень, я искренне надеюсь, до сих пор интересных для вас проектов в области психонейрофизиологического воздействия бинауральных биений.
— Пройдёмте в гинекологический кабинет! — после небольшой паузы решительно ответил врач, — На сегодня туда у меня вроде бы никто не записан. Наташа! Подмени меня на часок! Вам хватит этого времени, товарищ подполковник? Нет? Наташа, на пару часов!
— Признаться, не ожидал, Николай Петрович! — только что и смог вымолвить через минуту Тарасов, оглядывая расставленный в достаточно просторном кабинете богатый, насколько он мог судить, комплект современнейшего гинекологического оборудования, — Неужели, у вас все кабинеты так оборудованы? Где ж вы такого сердобольного спонсора-то нашли?
— Ну что вы, Вениамин Михайлович! — отмахнулся уже явно польщённый медик, — В наши дни таких спонсоров днём с огнём не найдёшь! Перевелись, знаете ли, меценаты на Земле Русской! А так да, оборудование всех наших трёх медицинских кабинетов куплено на мои личные сбережения, включая заработанное на спасении жизней не только наших военных в различных горячих точках планеты. Впрочем, кому я это рассказываю?
Везде одно и тоже, с осенней печалью в душе подумал Тарасов. Всем почему-то кажется, что у меня нет других дел, как считать чужие деньги и выявлять источники их получения.
— Николай Петрович, — насколько было возможно мягко произнёс вслух Тарасов, — Мне не интересны суммы и источники ваших вполне законных заработков. Да будь они даже и не совсем законными, всё равно это не входило бы в область моих компетенций. Дело в том, что в настоящее время я подбираю команду для одного очень интересного проекта и к вам приехал с единственной целью поговорить о перспективах вашего в нём участия. Ещё раз напомню только, что поскольку на вас до сих пор распространяется третья форма допуска к секретным сведениям, я рассказываю вам чуть поболее, чем большинству кандидатов.
— Простите, но у нас не курят, товарищ подполковник! — на всякий случай предупредил Тарасова медик, увидев как тот нервно комкает в руках сигаретную пачку, — Я и местное население пытаюсь отвадить от этой пагубной во всех отношениях привычки. Так что, вы уж как-нибудь потерпите, по крайней мере, пока находитесь рядом со мной! А ещё лучше, пока находитесь на территории этой деревни, которую они, выражаясь книжным языком, с упорством достойным лучшего применения называют посёлком городского типа, хе-хе! А поговорить, товарищ подполковник, почему бы и не поговорить?
Рано ещё, подумал Тарасов, услышав про «книжный язык». Что ж, мне теперь за каждый намёк по поводу литературных увлечений каждого кандидата цепляться? Начну с начала!
— Давайте тогда, Николай Петрович, начнём с самого начала, дабы я всё смог, хотя бы для себя, запротоколировать. Вы согласны на запись нашей беседы посредством технических средств? Нет-нет, можете не поправлять свою шапочку, я имел в виду только диктофон! Итак, Николай Петрович Коновалов, родились в городе Ленинграде в 1990 году, то есть, вам получается тридцать лет, так? Кстати, усы с бородкой и очки с простыми стёклами для солидности носите? Впрочем, ваше дело. Ага, досрочно закончили Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени Павлова, блестящая ординатура, стремительная аспирантура, профессура… Не понял?!
— Да всё там у вас, товарищ подполковник, записано! — с укором взглянул на Тарасова медик, — С учётом значения, вклада и всего такого прочего мою кандидатскую зачли как докторскую. Да-да, как и в случае с Илизаровым. У меня даже тема с ним очень близкая…
— Ладно-ладно, Николай Петрович, — поспешил успокоить Коновалова Тарасов, — Я всё равно в этом ни хрена не понимаю! Что там у нас дальше про вас написано? Ага, хирургия в условиях мобильных военно-полевых госпиталей, орден Мужества, орден… Ну нет, это я, пожалуй, не выговорю! В какой стране-то это было?
— Неважно, товарищ подполковник! — понимающе улыбнулся Коновалов, — Проехали, ибо я и сам, откровенно говоря, вряд ли выговорю мудрёное название этого ордена. Ну не для русского слуха такие завороты чужого языка при всём моём к нему уважении!
— Проехали, так проехали, — покладисто согласился Тарасов, — Однако, вот тут-то у меня и возникает когнитивный диссонанс, и, соответственно, встаёт связанный с ним совершенно логичный вопрос, Николай Петрович… Вы читали роман Ильфа и Петрова «12 стульев»? Я именно про книгу, а не про фильм. Тогда, конечно же помните рассказ Остапа Бендера о гусаре-схимнике, не вошедшем ни в одну последующую советскую экранизацию?
— Блестящий гусар, граф Алексей Буланов, — продекламировал Коновалов, прикрыв глаза, дабы как можно точнее припомнить текст, — «Был героем аристократического Петербурга. Имя великолепного кавалериста и кутилы не сходило с уст чопорных обитателей дворцов по Английской набережной и со столбцов светской хроники».[ii] Ну да, я понял, товарищ подполковник, на что вы намекаете. Предваряя ваш вопрос о причинах моего ухода в эту глухую деревню, я вам отвечу, что мне всё просто на-до-е-ло! Надоела эта бесцеремонная реклама, надоели продажные СМИ, причём, как те, так и другие, надоело инфантильное, если не сказать злее, правительство, надоели эти крысиные гонки, всё надоело!!!
— А скажите, Николай Петрович, — решил несколько сменить направление становящегося неприятным разговора Тарасов после довольно длительного молчания, — Откуда в вашей деревне столько дешёвых понтов? Вы понимаете, о чём я вас спрашиваю?
— Ещё бы! — разулыбался Коновалов, меняя гримасу тоскливых питерских воспоминаний на более весёлый, хотя и страшноватый оскал местного деревенского быта, — Поначалу я по недомыслию активно боролся с этим не красящим традиционную сельскую скромность явлением, потом плюнул на это безнадёжное дело, а с некоторых пор и сам возглавил. Ну почему, к примеру, где-нибудь на Кавказе можно понтоваться, а мы должны помалкивать в тряпочку, товарищ подполковник, почему?