— Нет! — закричал рыцарь в исступлении. — Нет! Ешь меня! Жри! Давись, рви, кусай! Но — молча!
Челюсть Дракона отвисла.
— Я согласен в любом виде, — рыдал Брадисхольм, по грязным щекам катились крупные слёзы, — вари меня, жарь, копти, вскрывай и потроши! Всё что угодно. Только быстрее, пока я ещё не свихнулся от твоих рецептов. Ради господа бога, ради всего святого…
— Эй? — драконья лапа осторожно тронула человека за плечо.
— Ради всего святого… Ради всего… Съешь меня! Ну пожалуйста, а? Ну что тебе стоит? Ам — и нет. Вон у тебя какие челюсти… А зубы…
— Челюсти, говоришь… — грустно покачал головой Дракон. — Я бы рад… В каком угодно виде… Хоть жареным, хоть сырым… Будь ты больной или даже бешеный…
— Так ешь! — потребовал рыцарь.
— Не могу. — Дракон вздохнул.
— А-а, скотина! Не отвертишься… ЧТО?! — Брадисхольм задохнулся и замолчал.
— Да. — в голосе Дракона звучала искренняя печаль. — Не могу. Я, знаешь ли, скорее теоретик…
— Язва у меня, — рассказывал Дракон. — Уже тридцать лет как открылась…
— И ни мяса, ни вина?
— Ни-ни. Одна трава, овощи, всякая безвкусная гадость, на которую смотреть противно, не то, что есть…
— Бедняга, — пожалел Брадисхольм Дракона. Потом до него дошло:
— А меня… меня-то зачем пугал, если мяса не ешь? И рассказывал… Все эти блюда, способы варки, жарки — я чуть с ума не сошёл, пока слушал…
Дракон скромно потупился.
— Единственная у меня радость осталась: поговорить о еде.
— В присутствии самой еды? — на лице рыцаря было написано искреннее негодование. — Это не достойно благородного че… хм-м… дракона!
— Ну… — признал Дракон. — Может быть. Зато какое удовольствие получаешь от одного предвкушения… Я же гурманом был. Случалось, новые рецепты узнавал. Тут же пробовал… Давно это было. Я и сейчас гурман, но…
— Гурман-теоретик?
— Верно. Рецепты до сих пор собираю. Как представлю, что всё это я мог бы съесть… или пусть даже не всё…
— Ага, — понял рыцарь. — Значит, у тебя есть любимый рецепт? Для особого случая? Как если бы какой-то волшебник… Пусть даже на один час…
— Минуту, — поправил Дракон. — Мне бы хватило.
— И что за блюдо?
— Айн момент! — засуетился Дракон. — Сейчас покажу!
— Что?! — удивлению Брадисхольма не было границ. Он вертел в руках натюрморт, выполненный маслом по деревянной доске. — Это и есть твоё особенное блюдо?! Картошка с салом?!
— И с луком, — смущенно уточнил Дракон. — На постном масле, — глаза его томительно сузились. — Ах, какая прелесть! Как вспомню: шкворчащее на чугунной сковороде сало, мелко порезанная картошка, лучок… Запомни главное, — наставительно изрёк Дракон. — Картошку солить только после жарки, иначе она не будет поджаристой… Понял?
Рыцарь энергично закивал, подтверждая, что да, понял и солить теперь будет только после жарки. И никогда: до или во время.
Дракон ласково похлопал рыцаря по плечу. Брадисхольм стиснул зубы, чтобы не закричать от боли.
— А теперь, — сказал Дракон. — Я должен тебя убить. Жаль… хороший ты парень, сэр рыцарь, хоть и человек. Был бы драконом — цены б тебе не было.
— Но почему?! — возмущению Брадисхольма не было границ.
— Потому что драконы — раса, многократно превосходящая человеческую…
— Нет!
— Что — нет? — нахмурился Дракон. — Ты считаешь, что люди выше драконов?
— Я тебя не об этом спрашиваю! — закричал рыцарь. — Я спрашиваю: почему ты должен меня убить? Ты ведь говорил, что не можешь есть мясо!
— Не могу, — согласился Дракон. — Но есть одно «но». Дракон, как и человек, отличается от зверя тем, что убивает не только для пропитания или самозащиты, но и в других, недоступных пониманию зверя целях.
— Например?
— Например: из мести.
— За что?
— Ты можешь есть жареную картошку с салом, а я — не могу.
— Убить — за ЭТО?
— А разве мало? — брови Дракона удивлённо поползли вверх. — Запомни, человек: есть вещи, за которые стоит убивать, и картошка с салом — одна из них…
— Последнее желание? — поинтересовался Дракон, одним движением чудовищного когтя освобождая рыцаря от пут. Брадисхольм тихо застонал, разминая затёкшие конечности, задумался. Выхода нет, Дракон его не отпустит даже за всё золото мира — жадность драконьего племени до презренного металла общеизвестна, но даже всё золото мира не сделает больной желудок здоровым. Как Дракон назвал себя: теоретик? Теоретик. Хм-м…