Я остановилась перевести дух, и Мэтт кивнул, впечатленный услышанным.
— Да, — хохотнул он. — Как все, оказывается, непросто.
Я смущенно пожала плечами.
— Бывает порой. Приходится очень много читать, постоянно отслеживать новейшие разработки в области тонких химических технологий; улавливать, в каком направлении развивается биофармацевтика; разбираться в химии полимеров. Расслабляться некогда. Но это мне и нравится.
Тут я умолкла, задумавшись. Мне уже давно никто не задавал конкретных вопросов о работе. Подруги знают в общих чертах, и хватит, им не приходит в голову расспрашивать о подробностях. Юриспруденция интересна лишь юристам, остальных разговоры о судебных слушаниях только утомляют.
И вот теперь передо мной сидит невероятно сексуальный актер и внимательно слушает... Меня захлестнула волна неслыханной гордости. Я ведь не отдавала себе отчета, как я на самом деле обожаю свою профессию и как мне повезло заниматься любимым делом. В последнее время столько выпало на мою долю переживаний из-за разбегающихся в страхе мужчин, что я уже готова была возненавидеть то, чем всегда мечтала заниматься.
Я рассказала Мэтту о нашей внутренней библиотеке технической литературы, о том, как осуществляется поиск на тождество и сходство по базам данных. Объяснила, что ежеквартально посещаю две-три конференции, чтобы быть в курсе новейших достижений науки и техники, что очень много времени приходится уделять изучению специализированных журналов. Поведала про командировки в Вашингтон, в Патентное ведомство США, где хранятся копии патентных свидетельств. И поделилась тем, что меня больше всего огорчало в любимой работе — даже партнерам по фирме нельзя рассказать о том, что тебя волнует.
— Очень закрытая у патентного поверенного жизнь, — не удержалась я от сожаления. — Специфика работа подразумевает абсолютную секретность, патентные заявки я не могу обсуждать ни с кем, даже с Молли, собственной секретаршей.
— Подумать только, — изумленно покачал он головой. — Харпер, я понятия не имел. Впечатляет.
— Правда? — недоверчиво спросила я.
— Я столько всякого разного хотел спросить, — помолчав, ответил он, не сводя с меня пристального взгляда, от которого мне хотелось поежиться. — Но ты сама все подробно объяснила. У меня остался только один вопрос.
— Давай, — одобрительно кивнула я, радуясь возможности помочь советом человеку, у которого мои институтские успехи и престижная работа не вызывают неприязни или зависти.
— Зачем... — Он, не договорив, сел поудобнее и пристально посмотрел мне в глаза. — Зачем ты пытаешься познакомиться через NYSoulmate, притворяясь гламурной блондинкой?
У меня пересохло во рту, а сердце замерло, как будто натолкнувшись на невидимую преграду. Я оцепенела, во все глаза глядя на Мэтта, на лице которого было написано искреннее участие.
— В-в смысле? — наконец выдавила я.
— Зачем ты пытаешься познакомиться через NYSoulmate, притворяясь гламурной блондинкой? — тем же ровным голосом повторил Мэтт, глядя на меня с любопытством, но, по крайней мере, без издевки.
— Э-э, что ты имеешь в виду?
Я прикинулась дурочкой, чтобы выиграть время. Такими темпами скоро и прикидываться не придется.
— СексиБлонди — это ты, — терпеливо пояснил он. — Я видел фото.
Тон непринужденный, не насмешливый. Я, однако, разозлилась.
— Ты-то что там забыл? Что, подруг мало, в Интернете решил поискать?
Мэтта мои слова задели.
— Меня никто не воспринимает всерьез, для большинства я актер из телесериала. — Он беспомощно развел руками. — Хотя я тоже закончил престижный университет. Йельский, если интересно. И с неплохим дипломом, между прочим. У меня есть мозги. Я не дрессированный попугай, тупо лопочущий перед камерой. А такие, как ты, даже в сторону мою не смотрят, когда думают, с кем пойти на свидание.
У меня глаза на лоб полезли. Мэтт — выпускник Йеля? Ему тоже тяжело знакомиться?
— В каком смысле, такие как я? — проговорила я, наконец успокоившись.
— Умные, — с вызовом ответил он. — Самодостаточные. Для которых мужчина не просто очередной кобель. И не ходячий кошелек, чтобы утереть нос подружкам. Такие, которые могут сами о себе позаботиться и чего-то добились.
Я не могла прийти в себя от изумления. Ушам своим не верю: всегда считала, что Мэтт Джеймс кроме тонюсеньких, как тростинки, моделей (или, в крайнем случае, силиконовых кукол вроде этой рыжей девицы, которая окучивает Алека) вообще никого не замечает. Он ведь актер, пусть даже не голливудского размаха. Актеры все такие, почему же Мэтт Джеймс должен быть исключением? За ним любая пойдет, только пальцем помани.
Я откашлялась.
— Ты... серьезно?
Мэтт, не отводя глаз, медленно кивнул.
— Но ты не ответила на мой вопрос. — Я непонимающе поглядела на него, и он пояснил: — Про знакомства по Интернету. Зачем тебе притворяться тупой блондинкой?
Я лихорадочно перебирала варианты ответов. Сказать, что провожу исследование для какой-нибудь патентной заявки? Или обернуть все в шутку? А может, вообще отпираться, что фотография на сайте моя?
В конце концов я решила сказать правду. Поморгала от внезапно охватившего меня смущения и начала:
— Никто не хочет со мной встречаться.
Я чувствовала себя последней дурой. Стыдно было открыто заявлять о неудачах в личной жизни. Стыдно было обнажать душу перед Мэттом Джеймсом, которого я едва знала, но к которому меня неудержимо влекло. Стыдно было без прикрас описывать Мэтту, а значит, и самой себе, причины, толкнувшие меня на операцию «Блондинка».
— То есть как? — изумился Мэтт.
— Никто не хочет со мной встречаться, — повторила я, с каждым словом чувствуя растущее унижение и тоску. — То есть кто-то, конечно, есть. Но отношениям конец, как только они понимают, что я не глупее их. Или узнают, что я работаю в юридической фирме. Можно подумать, я заразная. Было несколько парней, которые продержались дольше, я думала, что у нас все серьезно... Однако их это тоже напрягало. Вот я и решила... выяснить, что будет, если не отпугивать их сразу, понимаешь?
Меня как будто прорвало, дальше я говорила не останавливаясь. Я рассказала ему про эксперимент: как у Мег появилась идея, как подруги меня уговаривали, на какие ухищрения мы шли, чтобы затея не провалилась. Рассказала про тех парней, с которыми уже успела встретиться, и про жуткое чувство обреченности — иначе как в образе тупой блондинки мне спутника не найти.
Мэтт внимательно слушал, не сводя с меня глаз, только кивал иногда. Я чувствовала, что он, выслушав меня, вынесет свой приговор — и вряд ли оправдательный.
Наконец поток слов иссяк, и я замолчала, ожидая, что скажет Мэтт. Тянулись секунды, и я уже начала жалеть, что излила душу. Зачем я только согласилась на эту встречу, почему меня так к нему тянет, зачем я ему все рассказала? Надо же было совершить такую глупость! Огромнейшую глупость!
— Ваша операция «Блондинка» и вся ваша теория... — Мэтт говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Харпер, ну какой в этом смысл?
— Большой, — отрезала я, сама удивившись невесть откуда взявшейся агрессивности.
— Харпер, пойми. — Он покачал головой. — Надо оставаться самой собой и просто ждать. Твой мужчина рано или поздно объявится.
Уже не заботясь о манерах, я в отчаянии закатила глаза.
— Ты, конечно, очень проницателен, Мэтт, — слова так и сочились сарказмом, за которым я пыталась скрыть крайнее смущение, — но именно так я и поступаю вот уже лет двадцать. Ничего не вышло.
— Значит, ты не видишь очевидного.
Я изумленно заморгала. Кем он себя возомнил, доктором Филом из телешоу, который поможет разобраться в себе? Да что он знает? Он вообще представляет, каково это, когда тебя раз за разом бросают, потому что ты такая, какая есть? Его когда-нибудь бросал любимый человек, узнав о повышении по службе?