С точки зрения формальной логики в этих рассуждениях допущена ошибка: сумма вероятностей не образует достоверности. Это понимает и автор: "Поскольку суждение об объективной связи всех улик с событием преступления рассматривается как вероятное, его достоверность доказывается путем опровержения противоположного ему допущения о случайном совпадении этих улик... Поскольку подобное опровержение сводится к доказыванию невероятности случайного совпадения совокупности улик, а методами теории вероятностей это доказывается лишь статистически, т.е. приближенно, строгая математическая достоверность и здесь не достигается. Теоретически мыслим какой-то (пусть единственный на миллионы!) шанс случайного совпадения улик... Однако практическая невероятность случайного совпадения большого числа разнообразных по характеру улик... делает это знание практически достоверным"[35]. Итак, практическая невероятность и влечет практическую достоверность. А это означает, что последняя есть не что иное, как высокая степень вероятности, о чем и писал Л.Е. Владимиров. К этому можно добавить, что в процессе расследования и судебного разбирательства никто не занимается доказыванием невероятности случайного совпадения совокупности улик. Вывод о такой невероятности как бы презюмируется, исходя из так называемого здравого смысла и житейского опыта.
Во-вторых, используемый в доказывании категорический, т.е. достоверный, вывод судебного эксперта при внимательном рассмотрении весьма нередко представляет собой упомянутую практическую достоверность, порой завуалированную, но несомненную. Хорошо известно, например, что теоретически определена вероятность совпадения у двух людей папиллярного узора. Но эта вероятность весьма мала, и практически ею пренебрегают, считая категорически положительный вывод эксперта достоверным. Практическая достоверность фигурирует и в ряде других случаев экспертных исследований, в том числе тогда, когда экспертная задача решается с использованием численных вероятностных моделей.
Резюмируя сказанное, можно сделать вывод, что обоснованием внутреннего убеждения субъекта доказывания о достижении объективной истины по делу служат суждения, имеющие характер как абсолютных истин, так и истин, практически достоверных. Именно последние в конечном счете определяют характер истины по делу.
Отметим, что разделение процессуальных функций субъектов процесса не препятствует, а, напротив, способствует установлению истины[36]. Однако в последнее время наметилась тенденция к отрицанию возможности (и необходимости) постижения объективной истины, замене ее истиной формальной, процессуальной (судебной). Это мотивируется тем, что "достижение объективной истины по каждому уголовному делу невозможно. И в целом ряде случаев суд все же бывает вынужден довольствоваться истиной формальной (процессуальной, юридической)"[37]. Идеальным результатом производства по уголовному делу при этом признается совпадение объективной и процессуальной истин[38], а в качестве критерия соответствия формальной истины истине материальной принимается внутреннее убеждение - уверенность судьи по поводу предмета конкретного уголовно-правового спора[39]. Такая формальная истина, понимаемая как соответствие процесса требованиям процессуального права, рассматривается некоторыми авторами в качестве единственно приемлемой в уголовном процессе[40]. Так, по мнению А.А. Мохова, "судебная истина - это единственно возможный вывод, который получает суд в условиях дискретности доказательственной информации"[41].
Согласиться с такой позицией решительно невозможно. Судья при этом из вершителя правосудия, активного участника судопроизводства превращается в простого регистратора достижений обвинения и защиты[42]. Объективная справедливость и обоснованность приговора также оказываются под сомнением. По меткому замечанию А.М. Ларина, "единственное, чему может служить отрицание принципа объективной истины, - это оправдание следственных и судебных ошибок"[43]. Эта мысль разделяется и другими авторами[44].
1.2. Средства доказывания
Истина средства заключается в его адекватности цели
36
См.: Уголовно-процессуальное право Российской Федерации/Отв. ред. П.А. Лупинская. М., 2000. С. 162.
37
Макаркин А.И. Состязательность на предварительном следствии: Дис. канд. юрид. наук. СПб., 2001. Гл. 1. § 4.
39
См.: Паршин А.И. Судебная оценка материалов предварительного расследования: Автореф. дис. канд. юрид. наук. Волгоград, 2000. С. 8-14.
40
См.: Никитаев В.В. Проблемные ситуации уголовного процесса и юридическое мышление//Состязательное правосудие: Тр. науч.-практ. лаб. М., 1996. С. 16-19.
41
Мохов А.А. Проблемы истины в условиях состязательности//Современное право. 2002. N 12. С. 32-35.
42
Аналогия с футбольным арбитром, просто фиксирующим забитые сторонами голы и по окончании матча объявляющим победителя, явно напрашивается; впрочем, мы не претендуем на авторство этой метафоры, ибо она приводилась уже не раз.
43
Ларин А. О принципах уголовного процесса и гарантиях прав личности в проекте УПК//Российская юстиция. 1997. N 9. С. 9.
44
См.: Макаркин А.И. Указ. соч.; Акимчев А.А. Проблема истины в суде присяжных в российском уголовном процессе: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2000. С. 2; Петрова О.В. Объективная истина и гарантии ее установления в уголовном процессе: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000. С. 8-10.